Большие проблемы маленькой блондинки

Жанна накинула на голое тело тонкую ночную сорочку, прошла на кухню, достала из холодильника модный стеклянный чайник с черной пластиковой ручкой и крышечкой и принялась глотать ледяной чай с лимоном прямо из аккуратного носика. Напилась, убрала остатки напитка в холодильник, подошла к окну и, распахнув его настежь, выглянула во двор.

Никого… Ни одной души нет, кроме тоскующей по своему умершему хозяину собаки, но и та убралась в заросли возле гаражей. То все возле подъезда лежала, уложив тоскливую морду на скрещенные лапы, либо выла, вытянувшись в дугу, наружу. А теперь и она не вынесла жары, спрятавшись в тени.

Надо бы ее покормить, подосадовала на себя Жанна. Совсем без ребят про собаку забыла. Ни одной котлетки, ни одной сосиски не вынесла, хотя участью могла бы смело посоперничать с этой бедной псиной.

Дети уехали. Мужа посадили. Любовницу мужа сожгли, и то еще не факт. И главное, неизвестно, что для нее предпочтительнее. Тоска…

Вот завтра явится она на эту Угловую улицу, и что дальше? Будет приставать к каждому: а вы не знаете, где здесь живет… жила Светлана Светина, так что ли?! А ей ответят? Не факт.

Таксистка ясно дала понять, кто и что населяет эту странную улицу, стихийно созданную из подсобных складских помещений, колясочных комнат и заброшенных бойлерных. Жанна, по ее разумению, и вовсе под данный типаж не подходит. Значит, тогда шансов у нее на этой улице никаких. А где у нее есть шансы, где?!

Она раздраженно хлопнула оконной створкой и побрела в гостиную, намереваясь засесть за телефон. Не мешало бы узнать, что за фигура — покойный Удобнов. Слышала, что весьма авторитетный. Если авторитетный, значит, денег имел много. А где большие деньги, там большие опасности. Ну а уж большая опасность всегда таит в себе стопроцентную вероятность близкой смерти.

Почему вот, спрашивается, милиция не усмотрела в смерти Удобного других мотивов, кроме бытовых? Почему?! Ну, таскался тот с Женькиной девкой. Ну, мог Женька ревновать и беситься, мог, но… За это не убивают! Может, и убивают, но не так глупо, не так примитивно. И насколько она знала своего мужа, тот быстрее бы убил Удобного в обычной мужской драке, чем так вот подло. Хотя их ведь могли и пристрелить перед тем, как… А правда интересно, пристрелили, нет? И чего не спросила об этом у Илюши? Не спросила, так спросит.

Бездумно тыча пальцем в ровный квадратик на трубке, состоящий из цифр, Жанна четыре раза наугад набрала не тот номер. Помнила смутно, потому как звонила всего пару раз, разыскивая своего блудного с затянувшегося дежурства. На пятый раз ей сонный женский голос ответил, что Гавриков, скотина, на работе вторые сутки.

Наверное, жена, сообразила Жанна, представив себе недовольное заспанное лицо Илюшиной супруги. А может, и не супруги, а подруги очередной, кто там разберет.

Телефон дежурной части отделения, где до недавнего времени оперативно работал ее Женька, Жанна помнила назубок. Набрала без особых проблем, и почти тут же трубка ей ответила бодрым, совершенно не скотским голосом Илюши:

— Дежурная часть!

— Привет, Илья, — скорбно произнесла Жанна и немного виновато вздохнула. — Не сильно занят? Пару минут мне не уделишь?

— А что такое? — бодрость Гаврикова сразу пошла на убыль, разбавив голосовые модуляции явной настороженностью.

— Да так, ничего. Как там наши дела, хотела спросить. Ты же говорил, звони. — Жанна мстительно улыбнулась. — Вот я и звоню.

— А-аа, ну да, конечно. — Илюша и не подумал расслабляться, еще больше встревожившись. — Так что ты хотела, Жан? Как дела, как дела… Хреново дела… Все идет к тому, чтобы дело передавать в суд.

— О как! Что так скоро? Больше ни единой версии, кроме причастности Масютина, нет?! И то, что Удобнов был криминальным авторитетом, ни на что твоих коллег не наталкивает? Ни на одну мысль?

— Умные все стали, — проворчал Илюша и тут же зашептал: — Давай я тебе сейчас с другого телефона перезвоню. Этот нельзя долго занимать…

Жанна послушно отключилась и прождала еще битых полчаса, прежде чем Гавриков соизволил перезвонить ей.

Звонил он теперь, как оказалось, из своего дома, поскольку его торопливый шепот постоянно прерывался отчаянным воплем его супруги или подруги, что поминутно восклицала про отбившуюся от рук скотину.

— Жанка, ты чего не успокаиваешься, а?! — плаксиво произнес он, когда Жанна спросила, от чего конкретно наступила смерть двоих несчастных. — Нет, ну вот что тебе это даст, а?! Женьку ты все равно своими телодвижениями не вытащишь, как бы ни упиралась. Изменить уже ничего нельзя!

— Илюша, это я поняла очень отчетливо. Ты мне просто скажи, их перестреляли, а потом сожгли или как?

— Спали они, понимаешь!

— Спали?!

— Да, спали! — орал уже Гавриков, не обращая внимания на усиливающий рев из глубины собственной квартиры.

— Как это? Пьяные, что ли, были?

— Не пьяные, а снотворным накачанные. И снотворное это обнаружилось на дне бутылки вина, которое эти двое распивали на первом этаже, перед тем, как подняться наверх, — не сбавлял Гавриков оборотов, хотя где-то там в недрах дома уже слышался звон бьющейся посуды.