Читаем Большие снега полностью

Большие снега

Вбирает мир твое жужжанье, когда ты медленно взлетаешьк цветку – мохнатый рыжий слиток, пыльца, прилипшая к губам.Соединяю звук и образ, тянусь к немеркнущим вещам,а ты, не думая о счастье, цветок душистый выбираешь.Привязанная нежной нитью, не можешь взять и улететь.Мой взгляд пустить тебя не может. С цветка к цветку, как поступеням,взбираешься, то пропадая в густой, колышущейся тени,то останавливаясь, чтобы жужжаньем праздник свой воспеть.А может, это жадность – прятать весь урожай в свой тесный улей?нет, знаю, пиршество – не праздник, оно – великая работа.Трудись, мохнатая сестрица, пускай ведет тебя забота,лети над желтыми цветами, как солнцем пущенная пуля.Дыханье меда, боль усилий – ты б все мне сразу отдала,сестра усердия, ты знаешь, как достигают перевала.Но только потянусь погладить, как ты в меня вонзаешь жало,и это как начало песни, о, падающая пчела!

Стефан Цанев

Дивертисмент

Я хочу рассказать вам историю скрипача,которую, не без удовольствия,рассказал его приятель.Скрипач был странным человеком —не любил ничего, кроме скрипки,почитатели досаждали ему,вся прочая публика – тоже,поскольку сплошь состояла из почитателей.Иногда скрипач оставлял город,и на метеостанции, в скалах,над хмурой пропастьюиграл для себя.Но, конечно, так ему лишь казалось —пастухи и крестьяне из семи сел окрестоцепенело вслушивались в звучащее небо…Однажды скрипачрешил строить дом.Некоторые говорили: жена настояла,другие винили его. Но, так или иначе, скрипач начал строить. Таскалкирпичи, месил раствор, корчевал корни деревьев;месяц,еще пятнадцать дней,еще неделю,еще одну.И если раньше – играл, то сейчаскирпич… раствор… кирпич… раствор…И вот дом готов!Идут гости, идут незнакомые и знакомые, восхищаются домом,стенами дома, садиком перед домом и деревьями в садике; потомкто-то вспомнит: «Сыграйте нам».Скрипач берет скрипку, но руки дрожат, они исцарапаны, пальцычужие, скребут, как пила, по струнам…«Не расстраивайся, – скажут. – Зато дом хорош!»Что было после —не знаю,не спрашивал,не интересовался.В глазах моих стынут горы,и пастухи, и крестьяне из семи сел окрест,оцепенело вслушивающиесяв онемевшее небо.

1967–1987

Пляжи на рассвете

* * *

Словно спрут шевелится бухта,раскачав отраженья буков.Твои письма – косые буквы,торжество полоненных звуков.Твои письма, как россыпь зерен,пахнут ветром и пахнут морем.Ветер треплет осенний куст,как пронзительный знак прощенья.Твои письма – как мир на вкуси на первое ощущенье.