Большое кино

— С ним я познакомилась позже. Конечно, больше мне нравился Арчер. В нем было что-то такое… Он был вдовцом, привычным к одиночеству и настолько погруженным в свои мысли, что мне позволялось заниматься своими. Находясь вместе, мы оставались каждый сам собой. У меня был номер в отеле «Беркли», а Китсия жила на Мэдисон-авеню, неподалеку от галереи, где экспонировались ее скульптуры, — во время выставок ей необходимо было оставаться поблизости от своих детищ. Пока она была занята галереей, у нас с Арчером возник тихий роман. Выходные мы проводили у него в Миллбруке. Мы подолгу гуляли по пастбищам и возвращались на закате, чтобы, наслаждаясь коктейлями, любоваться с веранды туманными лугами. Там совсем не так влажно и душно, как в джунглях Цейлона. С горой песка в Персидском заливе под названием «остров Звар» это тоже нельзя было сравнить. — Аманда усмехнулась. — Мне было там очень уютно, намного уютнее, чем в этом доме. — Она оглядела кухню. — Вот где мое место!

Верена спрыгнула с тумбы и обняла мать.

— Да пошла она куда подальше, эта кухня! Лучше скажи мне то, что хотела сказать… — Она заглянула матери в глаза.

— Хорошо, — ответила та, и голос ее зазвучал как-то странно. — Ты все узнаешь. Молю Бога, чтобы он дал тебе сил это пережить.

Она вспоминает Цейлон: душный сад, кишащий огромными змеями, способными проглотить ребенка. Ее семья обитала, забаррикадировавшись в доме с темно-зелеными ставнями на окнах. А вот и ее мать: болезненная, прикованная к постели. Стоя за дверью, она слышит, как мать беседует с врачом о червях, пожирающих ее заживо Потом врач, приземистый краснолицый человек с изумрудом на пальце, переходит на отцовскую сторону, где пьет джин и ждет на пару с отцом, пока черви доделают свою работу.

Отец сед и высок, как дерево. Она зовет его папкой, что больше подходит человеку попроще, не такому страшному. После смерти матери папка оставляет ее с няней. Он не знает, как быть с дочерью. Она слышит, как он недовольно бросает: «То ли дело — мальчик!»

После смерти отца первая же ее мысль: «Наконец-то я отсюда вырвусь!» Она закрывает зеленые ставни и переезжает к единственному человеку, способному ей помочь, — лучшей подруге матери, скульптору, которая живет на острове. Но та презирает ее за невежество и не желает развеивать ее страхи.

Потом почти случайно она знакомится в пабе с племянником своей покровительницы, и хотя тетка и племянник не очень дружны, тем не менее девушка приходится ему по душе. Он очарован наивностью новой знакомой и в конце концов забирает ее к себе в Миллбрук и учит всему, что знает сам. Топкие луга Миллбрука усеяны дикими цветами. Они возвращаются с прогулок по колено в грязи. Никогда еще она не была так счастлива!

День его рождения. Она хочет преподнести ему сюрприз.

Его тетка подсказывает, что лучшее место для этого — «Сад скульптуры».

Перед приемом она проверяет, все ли в порядке. Сад украшен по случаю торжества корзинами свежих лилий и гардений. Она возвращается к себе, переодевается в длинное белое платье и вплетает в волосы ландыши.

— Ты знаешь, что эти ландыши ядовиты? — спрашивает тетка. Она начинает понимать, что совершила страшную ошибку, но уже поздно. Он едет за ней.

Шоферу заранее сообщили адрес, чтобы не испортить сюрприз. Они сидят на заднем сиденье лимузина и пьют шампанское.

Сначала его рука лежит у нее на коленях, потом ползет вверх. Ее охватывает истома. Он нюхает ландыши у нее в волосах — ядовитые ландыши. Машина тормозит под стеной. Они выходят — и он чуть не падает, словно получил пощечину. Он хмуро смотрит на нее, не веря, что она смогла придумать все это сама.

— Зачем ты привезла меня сюда?

Она боязливо отходит от него.

— Милый, это сюрприз к твоему дню рождения. Тебя ждут друзья. Пожалуйста, не сердись.

— На тебя я не сержусь. Это все она, да? Ну конечно, это ее замысел, как, впрочем, и ты сама.

Она не понимает его слов, умоляюще тянет его за руку и лепечет:

— Прости, прости…

— Ну уж нет. Не прости, а прощай! — Он быстро садится на сиденье, и машина срывается с места.

Она объясняет приглашенным, что он не смог приехать на собственный день рождения из-за срочных дел, и с облегчением видит, что все ей верят. Прием идет своим чередом. Ее словам не поверил лишь один человек — брюнет с красивыми руками, его лучший друг. Ловя на себе его оценивающий взгляд, она краснеет и прячет глаза. Он весь вечер крутится рядом с ней, словно примеряясь на место своего друга. У него черные глаза, и под ними тени.

Она позволяет ему прижиматься к ней и целовать в шею.

Она сидит у себя в ожидании звонка возлюбленного, хотя тетка предупредила ее, что он не позвонит. «Все кончено», — твердит она, готовясь к возвращению на свой остров.

Теперь она никуда не выходит, пьет чай, читает. Как-то раз ее навещает брюнет, его друг. Он является в темно-синем костюме, белой рубашке, сером галстуке. Говорит он мало, зато сует руку ей под блузку и хватает за сосок. Она вскрикивает. Он выдергивает ее из кресла, прижимает к стене и овладевает ею, даже не сняв ни костюм, ни рубашку, ни галстук.