Большое кино

На третьем этаже она остановилась передохнуть — ей уже казалось, что лестнице не будет конца, а когда она добралась до пятого этажа, то услышала сверху скрипучий женский голос:

— Не спешите, мисс Адамс, осталось немного.

— Я сейчас.

На площадке седьмого этажа ее поджидала маленькая крашеная блондинка кроткого вида, с синяком во весь подбородок.

— Здравствуйте, миссис Новак. Рада, что вы выкроили для меня время, — произнесла дежурную фразу Либерти.

— А куда мне деваться? — На женщине было светло-зеленое выходное платье, волосы она только что спрыснула лаком. — Вы и есть Адамс? Уж больно вы мелкая!

— А вы ожидали клыкастое чудовище? — Либерти улыбнулась и прошла в дверь.

— Знаете, Монетт всегда читала вашу рубрику, никогда не пропускала. Даже «Инкуайер» держала на втором месте.

— Рада это слышать, миссис Новак. — Не показывая виду, как убийственно на нее действует смесь духов, витающая в воздухе квартиры, Либерти миновала следом за хозяйкой четыре комнаты подряд. От времени все здесь — стены, мебель, потолки — приобрело буроватый оттенок. В последней комнате стояли диван с позолотой, мраморный кофейный столик, заваленный альбомами с вырезками, большой телевизор, а стены украшали безвкусные абстрактные картины.

— Мой покойный муж рисовал, — объяснила миссис Новак. — Выпьете чего-нибудь? Тепло для октября, не правда ли? — Она обмахивалась журналом с телепрограммой. — С тех пор как запустили людей на Луну, с погодой сделалось бог знает что…

— Стакан воды, пожалуй.

— Минутку. — Хозяйка засеменила на кухню.

Либерти присела, открыла сумку и включила диктофон. На столике рядом с диваном стояла фотография в позолоченной рамке, с которой робко улыбалась девушка в белом платье. На голову ее была накинута вуаль, а в руке она держала букетик цветов, перевязанных ленточкой. Либерти вспомнила собственное первое причастие в приюте «Святая Мария»: слишком большое белое платье без нижней юбки, чувство опьянения от крови Христа — вот такая церемония!

— Правда, красивая? — Миссис Новак подала ей зеленый пластмассовый стакан. Теплая вода пахла не лучше, чем вся квартира. С трудом сделав глоток, Либерти поставила стакан на столик и огляделась.

— Монетт и выросла здесь?

— Мы с Ричардом, моим покойным супругом, переехали сюда через год после женитьбы. Когда Ричард умер — с тех пор прошло десять лет, — мы с ней остались вдвоем Наверное, вам все это кажется ужасным?

— Конечно, нет!

— Конечно, да, вижу по глазам! Я действительно поступила с мисс Рейсом ужасно.

Либерти дотронулась до ее руки:

— Горе заставляет делать и не такое.

Женщина покачала головой:

— Просто я…

— Миссис Новак, есть ли у вас ко мне какой-то особый разговор?

Новак неожиданно сильно схватила Либерти за руку:

— Этот человек любил мою Момо! Он сам мне признался, когда сидел там, где сейчас сидите вы.

— Вот здесь? — Либерти указала на бурый коврик у себя под ногами. — Кто это был?

— После похорон он прислал мне огромный букет. А видели бы вы гору цветов, которую прислали моей Монетт все знаменитые актеры!

Либерти могла бы перечислить много мужчин, по очереди пользовавшихся Монетт Новак в недолгий период ее известности, а потом так же по очереди утрачивавших к ней интерес.

— Она была хорошей актрисой, миссис Новак. Но скажите, кто признавался, что влюблен в Монетт?

— Не думаю, что должна отвечать…

— Должны, должны!

— Я не хочу, чтобы это было представлено ее почитателям в неверном свете.

— Ну что вы, миссис Новак…

— Он ее боготворил, даже собирался бросить ради нее свою жену, эту светскую даму… — Казалось, она намеренно подогревала любопытство Либерти. — И бросил бы, можете не сомневаться! Вижу, вы мне не верите. У вас очень выразительные глаза, вам никто этого не говорил? Сперва мне тоже не верилось. Я не знала, что они так близки, пока… — Она потеребила складки платья на коленях. Ее волосы, все больше выбиваясь из-под лакового шлема, так и норовили встать дыбом, словно подсказывая Либерти, что интервью развивается не по правилам.

Тогда, собрав всю свою волю, она решительно спросила.

— Как зовут человека, любившего вашу дочь?

— Раш Александер, как же еще! — Взгляд Либерти застыл на лице Новак. — Не смотрите на меня так! — воскликнула несчастная мать. — Это правда! Думаете, дал бы он мне его, если бы не любил…

— Вы о чем, миссис Новак? О букете цветов?

— При чем тут цветы? О револьвере!

— Револьвер?! — Либерти показалось, что сейчас с ней случится истерика, но она тут же взяла себя в руки. — Какой револьвер, миссис Новак? — Она перешла на шепот. — Тот самый, из которого вы чуть было не…

— Тот, который забрала полиция, — ответила миссис Новак тоже шепотом. — Он дал его мне, чтобы я отомстила за смерть Монетт.

Либерти потерла лицо ладонями и тяжело вздохнула:

— Раш Александер дал вам револьвер, миссис Новак?

— Да, он самый, мистер Александер. Он посоветовал мне сделать это в людном месте, а при появлении полицейских изобразить сумасшедшую.

— Раш Александер?