Большое небо

– Потому что я все равно поеду, Гарри, – а порой ей «просто хотелось покататься».

Кристал говорила, если ей когда-нибудь придется составлять анкету, «на работу поступать, я не знаю», она в графу «хобби» впишет вождение. Она собирается на работу? Гарри гадал, что она умеет. Ей нравилось водить, а Гарри нравилось, когда она его возила. В «эвоке» он обычно садился сзади к Каррине, и они втроем горланили «Отпусти»[29]. У Гарри был неплохой скромный голос – он пел в школьном хоре, – Кристал медведь на ухо наступил, а Каррина визжала, как пила. И все равно это их сплачивало. Как будто они семья. В этот миг Гарри на глаза попались часы, и он сообразил, что слишком долго валандался – автобус вот-вот уйдет без него.

Во второй половине дня в «Мир Трансильвании» почти никто не заглядывал. Замогильный покой. Ха-ха. Вдобавок светит солнце, и никто, кроме редких извращенцев, не захочет прятаться под крышей в такую хорошую погоду. Для бизнеса лучше всего дождь – люди забегали спрятаться, вход – всего два фунта, хотя зачастую, отведав скудных ужасов, они считали, что и это грабеж. Выход был на другую улицу, так что обычно Гарри не выпадало разбираться с удрученными клиентами. Сообразив наконец, где они и как вернуться к началу, клиенты уже теряли волю к жизни, и скандалить из-за двух фунтов их ломало.

Арчи, так называемый «живой актер», не явился. Когда такое случалось – а случалось такое часто, что неудивительно, – Гарри подводил посетителей ко входу («Там довольно темно». И это правда!), по заднему коридору бежал до потайной двери, хватал маску Дракулы, выскакивал посетителям навстречу, как раз когда они сворачивали за угол, и клокотал горлом («Йааргхг!»), словно вампир, который не может откашляться. Люди никогда не восторгались, а пугались редко. Страх сам по себе неплох, говорил отец Гарри. «Держит в тонусе».

Мать Гарри, Лесли, погибла шесть лет назад, когда Гарри было десять, и отец женился снова, на Кристал, а через год они родили Каррину. Сейчас Каррине было три, и ее звали Карри все, кроме Гарри, который считал, что имя какое-то слегка расистское. По его мнению, девочкам лучше зваться как-нибудь попроще – Эмили, Оливия, Эйми (так звали его школьных подруг). Мисс Рискинфилд нарекла их «Гермионами» – весьма пренебрежительно, особенно если учесть, что все они были в ее, как она выражалась, «фан-клубе». «По мне, так малка чересчур Джин Броди»[30], – говорила она. (А мисс Рискинфилд – она уже в расцвете лет? Гарри не спросил.)

Мисс Рискинфилд преподавала у них в школе театральное искусство и английскую литературу.

– Зови меня Белла, – сказала она, подвозя Гарри домой после репетиции. («Мне в ту сторону».) В конце летнего триместра они поставили «Смерть коммивояжера». Гарри дали маленькую роль – Стэнли, официанта в ресторане, хотя он пробовался (и пролетел) и на Бифа, и на Хэппи. Играл он так себе.

(– Ты не парься, – сказала Кристал, – с возрастом научишься.)

«Смерть коммивояжера» шла три вечера. Отец Гарри не выбрался, но Кристал приехала на премьеру.

(– Пьеса тоску нагоняет, да? Но ты очень хорошо играл, – прибавила она.

Гарри знал, что это вранье, но было приятно, что она так сказала.)

– Как Гамлет начинал монолог про мохнатый сыр? – спросил Гарри у мисс Рискинфилд, когда та подвозила его домой в последний вечер. – «Брить иль не брить?»

Она рассмеялась, а затем, припарковавшись перед домом, положила руку Гарри на коленку и сказала:

– Ты не представляешь, до чего ты особенный. Помни: все твое будущее впереди – не транжирь его понапрасну, – наклонилась и поцеловала его в губы, и он почувствовал, как ее язык сладким мятным слизняком тычется в язык ему.

– Это кто была? Твоя драгоценная мисс Рискинфилд? – нахмурилась Кристал, когда Гарри, от поцелуя еще шатаясь, вошел в дом. – Мне вас видно на камерах.

Гарри вспыхнул. Кристал сочувственно похлопала его по плечу:

– Ты же в курсе, что она в следующем году переводится в другую школу?

Гарри не знал, расстраиваться ему от такой новости или вздохнуть с облегчением.

Девушки, зовущиеся, к примеру, Соня или Белла, порой взрывают мозг. А имя Карри чревато всевозможными неприятностями. (По сути, тебя съедят.) Можно, конечно, вырасти и стать дрэг-квин. У Сони Кристи, который выступал в «Чертогах», была знакомая по имени Кара Мель, хотя Гарри подозревал, что это не ее (или его) настоящее имя.

В спальне Каррины (да и в ее жизни) все было розовое и на тему фей с принцессами. Каррина спала в резной кровати, изображавшей карету Золушки, и у нее был целый гардероб диснеевских костюмов, которые она носила по очереди, – Бель и Эльза, Ариэль, Белоснежка, Динь-Динь, Моана, Золушка: бесконечный, практически взаимозаменяемый арсенал блесток и искусственного атласа. В том году они ездили в парижский Диснейленд и в магазине смели все подчистую.

– Лучше так, пожалуй, чем под Джонбене[31], – сказал Соня.