Большое приключение. Пепел (СИ)

Эри — маг "Пчелок" оказалась не только карточным шулером, но и менестрелем, с удивительной красоты голосом. Весь вечера она пела смешные и зачастую пошлые баллады, веселя народ и добавляя встрече особого шарму.

— Боюсь, — хитро подмигнула симпатичная леди. — Этим я разобью ваши сердца.

— Да ты чего! — нахохлился Меткий, ударив себя в грудь. — У нас здесь все из стали.

— Спой, — ударил по столу орк.

— Спой, — поддержал его Мервин.

И вскоре звучало:

— Спой! Спой! Спой! Спой!

— Ладно, хорошо, — смеялась девушка. Она перебрала струны лютни, подкрутила колки и задумалась. — Тогда я исполню для вас местную балладу. Названия, простите, не помню.

Сияй, звезда, сияй.

Играй, любимая, играй,

Ведь завтра уж

Мне не лежать с тобой,

Но детям расскажи,

Что муж твой был герой.

Смотри, красавица, смотри.

Смотри, костры уже зажгли,

Смотри, наточены мечи,

Смотри, как плачет мать,

Смотри, как воин тащит кладь.

Но, я молю тебя — молчи.

Сиди в тиши, сиди в ночи.

Детей ты спрячь и нож возьми…

— Эй, Эш, ты куда? — шипела Мери, смотря на то как новобранец уходит к лестнице, держа в руках чарку с элем.

— Я это… — спать хочу, — не оборачиваясь сказал он. — Устал. Пойду прилягу.

Волшебник уходил, слыша за спиной последние куплеты.

Играй, любимая, играй,
Ведь я уже лежу в земле,
Я слышу лишь твой плач и смех.
Смотри, любимая, смотри.
И детям ты скажи,
Что был отцом герой.
Молчи, красавица, молчи,
Но им ты расскажи,
Что я лежу с врагом.
Несчастен дух его,
Ведь вечно видит он мое лицо.
Играй, любимая, играй.
Ведь в славной битве смерть обрел.

Глава 6. Пляски теней

19й день месяца Зунд, 322й год, лес Теней

Отряд остановился перед самым величественным и огромным лесом, который когда-либо рос на землях континента Морманон. Деревья высились почти на сотню футов, скрывая низкое небо в темных, опасно шелестящих кронах. Среди черной и бурой листвы, лишь изредка перемешивающейся с привычно зеленой, то и дело порхали птицы, в коих не осталось ни нотки очарования свободных небесных странников.

Ветер, гуляя среди могучих стволов, каждый в обхват двадцати взрослых мужчин, качал траву, издавая потусторонний, мистичный звук. Он словно предупреждал странников об опасности этого места, просил немедленно покинуть границу, спасая тело и душу.

"Пни" спешились и принялись переодеваться. Мервин надел свой полный доспех, защелкнув на подбородке крепеж шлема, оформленного в виде соколиного клюва. В правую руку он взял тяжелую, одностороннюю секиру, по лезвию которой светились руны и витиеватые узоры, а в левую — ростовой щит. Такой плотный и толстый, что казалось невозможным чтобы его мог удерживать простой человек.

Тулепс нацепил кожаную броню, подвязал к наручам метательные, листовидные ножи, в сапоги положил пистоли и их же всунул в нагрудную перевязь. К бортику телеги Меткий приторочил огромный мушкет, больше похожий на переносную пушку, чем на ружье. За спиной у охотника и следопыта висело два колчана. Один с "обычными" стрелами, другой с адамантиевыми.

Лари прилаживал легкие латы, состоящие из: "туловища", не закрывающего плечи, наручей, не мешающих локтевому ходу, и поножей, украшенных тонкими щитками на коленях. Мечник — это не рыцарь, ему не требуется облачаться в стальную коробку. Наоборот, он должен быть легок и стремителен, чтобы успеть повергнуть врага до того, как пожалеет об отсутствии этой самой "стальной коробки".

Амуниция Мери выглядела точно так же, как и у Лари, разве что стальным сапогам она предпочла кожаные. Весь упор фехтовальщика идет на ноги. Из рывков и толчков они черпают взрывную силу, а сталь будет лишь замедлять их воспетый бардами легкий, кошачий шаг.

Даже Алиса имела в своем мешке "боевую" одежду. Жрица облачилась в длинный, зеленоватый балахон, повесила на шею амулет в виде хрустального глаза и вдела в уши две мерцающие пурпурным светом серьги.

Так же каждый из "Пней" накинул на плечи плащ с отрядной эмблемой. Эш благодарил случай за то, что ему просто не успели пошить такой же, и он не попал в неловкое положение, когда пришлось бы пояснить почему волшебник отказывается от подобной чести.

Кстати лошадей оставили в ближайшей заставе — дальнейший путь придется преодолеть на своих двоих, а единственный из копытных, оставшихся в отряде, это мул Зэлц, тянувший на себе полегчавшую телегу. Конечно же Гвидо не захотел вставать в стойла и умчался куда-то вдаль, но цветочник знал, что стоит ему позвать своего клыкастого друга, и тот явиться на выручку.