Большое сердце

С каждым месяцем 1943 года росло количество случаев саботажа на тех предприятиях Берлина и Ораниенбурга, где сработали советские люди. Ни угрозы, ни репрессии не помогали. Брак военной продукции, предназначенной для немецких армий на Восточном фронте, продолжал расти. Гестапо арестовывало рабочих, усиливало наблюдение за всеми советскими людьми, но тщетно. Время от времени в «трудовых» лагерях и на заводах появлялись листовки с сообщениями о наступлении Советской Армии, с призывами открыть боевой действующий фронт в самом Берлине и вести войну с фашизмом любыми средствами.

К лету 1943 года Романова уже имела в каждом секторе лагеря одного-двух человек, которые, соблюдая все меры предосторожности, распространяли правду о ходе войны против гитлеровской армии, информировали своих товарищей о победах советских войск, призывали молодежь скрывать свои профессии, портить оборудование, выпускать бракованную продукцию. Члены «Интернационального Союза» не ограничивались этими действиями. В нескольких местах обвинительного заключения прокурор Лаутц подчеркивает, что Романова, Буаселье и другие подпольщики начали вести подготовку к вооруженному восстанию, которое должно было вспыхнуть в лагерях Ораниенбурга и Берлина в момент приближения советских войск к столице Германии.

Подробно об этом периоде жизни и борьбы Галины Романовой рассказывают оставшиеся в живых члены «Интернационального Союза».

Несколько раз мне удавалось видеться с учителем, ныне директором школы на Украине, коммунистом Петром Кирилловичем Зозулей. Он подолгу говорил об условиях жизни в Ораниенбургском лагере и особенно подробно о Галине, о ее организаторской роли в «Интернациональном Союзе».

— В наш сектор лагеря, который находился на окраине Ораниенбурга, — рассказывал Зозуля, — два раза в неделю на прием больных приходил врач, которого мы ласково называли Галочкой. Маленькая, в стареньком изношенном пальто, быстрая и ласковая, девушка привлекала к себе людей готовностью не только лечить, но и помочь, поддержать добрым словом. Умела она отстаивать наши интересы даже перед лагерным начальством, оформляла освобождение от работы так искусно, что немцы не всегда могли придраться к нам.

Вскоре она мне помогла перейти на работу санитаром. Ко мне и моему товарищу Лесику Галина долго присматривалась, беседовала с нами, пока не доверилась, и дала первое поручение: изучать людей, постепенно подбирать из них годных для подпольной работы. Через несколько дней, выслушав наши сообщения, она передала нам содержание последних сводок Советского информбюро и велела распространить их. Позднее мы получали у Романовой отпечатанные немецкими антифашистами в Берлине листовки и раздавали их нашим людям во время бомбежек, когда охрана убегала прятаться в подвалы. Листовки сообщали о победах Красной Армии, об издевательствах гитлеровцев над нашими людьми, в них был призыв к саботажу и срыву всех военных мероприятий фашистских властей.

* * *

Возможно, гестаповцам еще долго не удалось бы, раскрыть организацию, возможно, молодые борцы дождались бы прихода Советской Армии» если бы не провал члена «Интернационального Союза» Садкевича. Оказавшись в гестапо, он раскрыл известные ему имена, и Галина Романова, Петр Зозуля вместе с другими девятью членами организации были арестованы.

Услышать из уст Романовой хоть одно-другое имя означало для следователей нащупать след, проложить себе дорогу к десяткам неуловимых бойцов. Вот почему они оттягивали процесс, вот почему больную, истерзанную пытками девушку допрашивали не только в гестапо, но и в тюремной камере.

Рассказ бывшего члена организации «Интернациональный Союз» Петра Зозули ярко раскрыл благородные душевные качества Галины Романовой, ее несгибаемую волю и твердость духа во время следствия и на суде.

Дело «Интернационального Союза» разбиралось 27 апреля 1944 года в высшем гитлеровском судебном органе — в первом сенате фашистского трибунала в Берлине. На скамье подсудимых сидели Галина Романова, Владимир Буаселье, Садкевич, Зозуля и еще восемь участников организации.

Председатель первого сената фашистского трибунала Ролланд Фрайслер, который присудил к смерти национального героя чехословацкого народа Юлиуса Фучика, прокурор Лаутц и члены суда надеялись перекрестным допросом добиться от Галины каких-нибудь полезных для суда показаний.

— Кто был организатором сопротивления среди русских в лагере Ораниенбурга? — допытывался председатель трибунала.

— Я! — смело ответила Галина. — Все, что вам известно, сделано в Ораниенбурге мною.

Девушка хорошо знала, что ее ожидает после этих признаний. Но она и на суде решительно брала на себя чужую вину, в том числе и вину вовлеченных ею в организацию Петра Зозули, Ивана Лесика, добиваясь облегчения участи подсудимых и оберегая жизнь тех членов организации, которые оставались вне тюрьмы.

— Расскажите, как вы распространяли листовки по заводам? Кто помогал вам? — вмешался прокурор верховной имперской прокуратуры.

— Мод, совесть — совесть советского человека — помогла мне, — ответила Галина.