Большое собрание мистических историй в одном томе

– Ха, ха, ха, ха! – захохотал и завизжал маленький человек с безумной насмешкой. – Ты думаешь? Ты думаешь? Ведь у меня есть моя собственная тень, несчастный ты малый! У меня-то есть тень!

Тут он выбежал вон, и с улицы еще слышно было, как он насмешливо хохотал и произносил: «У меня-то ведь есть еще тень!»

Высокий казался уничтоженным: смертельно бледный, откинулся он на стул, схватился обеими руками за голову и издавал тяжкие, глубокие вздохи…

– Что с вами? – спросил я с участием.

– О, – отвечал он, – этот злой человек, который был нам так неприятен и преследовал меня даже здесь, в моем привычном кнейпе, где я бывал прежде один, разве зайдет какой-нибудь дух земли, который, забравшись под стол, лижет хлебные крошки… этот злой человек снова навел меня на самое великое мое горе! О, я утратил навеки… утратил мою… Прощайте!..

Он встал и пошел по комнате к двери. За ним было светло, он не отбрасывал тени! В восторге побежал я за ним.

– Петр Шлемиль! Петр Шлемиль! – радостно закричал я, но он сбросил туфли. Я видел, как он шагнул через Жандармскую башню и исчез в темноте.

Когда я хотел вернуться в погребок, хозяин захлопнул дверь прямо мне на нос, говоря:

– Избави Бог от таких гостей.

3. Видения

Матвей – мой добрый приятель, а его привратник – отличный сторож. Он сейчас же мне отпер, когда я позвонил в колокольчик у двери «Золотого Орла». Я рассказал, как я ускользнул из общества без шляпы и без плаща, причем в кармане последнего лежал ключ от моей квартиры, а достучаться до глухой хозяйки было бы невозможно. Этот приветливый человек (я разумею привратника) отпер мне комнату, поставил свечи и пожелал мне спокойной ночи. Большое прекрасное зеркало было завешено; я сам не знаю, как пришло мне на ум отдернуть завесу и поставить свечи на подзеркальник. Посмотревшись в зеркало, я увидел, что я так бледен и расстроен, что едва можно меня узнать.

Мне показалось, что в глубине зеркала колеблется какой-то смутный образ, я стал все с большей и большей силой напрягать свое зрение и ум, и вот в странном волшебном блеске яснее нарисовались черты прекрасной женщины – я узнал Юлию. Охваченный тоской и жаркою любовью, я громко вздохнул: «Юлия! Юлия!» Тогда послышались стоны и вздохи за пологом кровати, стоявшей в противоположном углу комнаты. Я прислушался, стоны делались все страшнее. Образ Юлии исчез, я решительно схватил свечку, быстро раздвинул полог постели и заглянул туда. Как описать тебе чувство, пронизавшее меня, когда я увидел знакомого мне маленького человека, который лежал там с молодым, но страдальчески искаженным лицом и глубоко вздыхал во сне: «Джульетта! Джульетта!» – Имя это зажгло мою душу, ужас мой пропал, я схватил и сильно потряс спавшего, крича ему: «Эге, приятель! Как это вы попали в мою комнату? просыпайтесь и убирайтесь, пожалуйста, к черту!»

Он открыл глаза и посмотрел на меня мутным взглядом.

– Это был дурной сон, – сказал он. – Благодарю вас, что вы меня разбудили. – Слова его походили на тихие вздохи. Я сам не знаю, почему человек этот казался мне теперь совершенно другим; та скорбь, которой он был полон, проникла в мою душу, и весь мой гнев обратился в глубокое уныние. Очень скоро выяснилось, что привратник по ошибке открыл мне ту же комнату, которую уже занял маленький человек, и что это я, ворвавшись туда, помешал ему спать.

– Я, вероятно, показался вам в погребке сумасшедшим и дерзким, – заговорил маленький человек, – припишите мое поведение тому, что меня преследует иногда призрак, который выбивает меня из всяких границ приличия. Разве с вами не случается иногда то же самое?

– Ах, боже мой, да, – отвечал я смиренно, – это было сегодня вечером, когда я снова увидел Юлию.

– Юлию? – неприятно взвизгнул мой собеседник, причем лицо его передернулось и снова вдруг сделалось старым.

– О, оставьте меня в покое, пожалуйста, милейший, завесьте зеркало! – сказал он, совершенно ослабев и оглядываясь на подушку. Тогда я сказал:

– Имя моей навеки погибшей любви, по-видимому, воскрешает в вас странные воспоминания, которые заметно изменяют приятные черты вашего лица. Но я надеюсь спокойно провести с вами ночь и поэтому сейчас завешу зеркало и тоже лягу в постель. – Маленький человек выпрямился, посмотрел на меня кротким и добрым взглядом своего юношеского лица, взял мою руку и сказал, слегка ее пожав:

– Спите спокойно, я вижу, что мы товарищи по несчастью.

– Так и вы тоже?

– Юлия, Джульетта… Будь что будет, но вы имеете надо мной неотразимую власть, я не могу иначе, я должен открыть вам мою сокровеннейшую тайну, – после вы можете меня презирать и ненавидеть.

С этими словами он медленно встал, завернулся в белый халат и тихо, точно привидение, проскользнул к зеркалу, перед которым остановился. Но зеркало чисто и ясно отражало обе свечи, обстановку комнаты и меня самого, но фигуры маленького человека там не было видно, ни один луч не отражал его низко склоненную голову. Он подошел ко мне, лицо его выражало глубочайшее отчаяние, он пожал мне руку и сказал: