Большое собрание мистических историй в одном томе

Одна из наиболее примечательных особенностей этого странного господина — его поразительная любовь к воде. Сказать по правде, ему не столько нравится ее пить (мосье довольствуется очень умеренным количеством воды), сколько при каждом удобном случае поливать себе голову и шею. Быть может, он какой-нибудь тритон или сын русалки, сочетавшейся со смертным человеком, и унаследовал ее водную и земную природу, подобно тем отпрыскам, которые рождались от брака морских божеств или нимф источников с обыкновенными людьми. Если мосье не находит лучшего места, чтобы освежиться, этот безумец, как я сам видел, не брезгует и прудом, где купают лошадей. Иной раз он плещется в водостоке у водонапорной башни, не заботясь о том, что подумают люди. Когда после проливного дождя я шел по улице и старательно выбирал места посуше, мосье де Зеркалье, одетый на выход, к моему ужасу, шлепал по лужам, увязая в грязи по колено и не пропуская ни одной. Стоило мне заглянуть в колодец, как я видел этого чудака на дне, откуда, словно через длинную трубу телескопа, он смотрит на небо и, очевидно, среди бела дня открывает новые звезды. На прогулках по одиноким тропкам или в лесной чаще я нередко набредал на затерянные родники и уже готов был мнить себя их первооткрывателем, как тут же убеждался, что мосье меня опередил. Благодаря присутствию мосье места моих прогулок казались мне еще более уединенными. Я приходил к озеру Георга, которое французы считают природным источником святой воды, используют ее в здешних своих бревенчатых церквах и в соборах за океаном, склонялся над обрывом и обнаруживал мосье в озерных струях. И на Ниагарском водопаде, где я с радостью забывал и о себе, и о нем, на водной глади у самого края водопада под Столовой горой меня опять упрямо встречал мой неизменный спутник. Я убежден, что даже у истоков Нила мосье не оставил бы меня в покое. Не будучи вторым Ладурладом, чье платье не намокало в морских волнах, трудно понять, как мой друг мог оставаться сухим, а я должен признать, что одежда мосье, кажется, даже не сыреет и столь же ладно сидит, как моя собственная. Все же на правах друга я хочу посоветовать мосье, чтобы он так не злоупотребил купаньем.

Все сказанное здесь можно отнести к безобидным причудам мосье, сулящим обществу только приятное разнообразие, и хотя подчас они доставляют докуку, наша повседневная жизнь без них лишилась бы свежести и остроты. Этим попутно сделанным намеком я хочу предварить рассказ о более странных особенностях поведения моего друга; скажи я о них сразу, читатель мог бы решить, что мосье де Зеркалье — просто тень, что я не заслуживаю доверия, а эта правдивая история — чистейший вымысел. Но теперь, когда читатель видит, что я достоин всяческого доверия, я заставлю его удивиться.

Честно говоря, мне нетрудно было бы убедительнейшим образом доказать, что в действительности мосье де Зеркалье чародей, а может, даже обитатель мира духов, с которым чародеи общаются. Ведь ему ведомо таинственное искусство перемещаться из одной точки пространства в другую со скоростью быстроходного парохода или поезда; при этом мосье нипочем каменные стены, дубовые засовы или железные запоры. Приведу, к примеру, такой случай: как-то раз поздним вечером я сижу здесь, в своей комнате, в полном одиночестве — дверь заперта, ключ из нее вынут, а замочная скважина заткнута бумагой, чтобы не сквозило. Однако мое одиночество — мнимое, ибо, стоит мне засветить лампу и сделать пять шагов направо, мосье де Зеркалье, без сомнения, встретит меня с зажженной лампой в руке: если завтра, не сказав моему другу ни слова, я надумаю сесть в почтовую карету и уехать на неделю из дому, можно не сомневаться, что в любой гостинице этот непрошеный гость разделит со мной комнату. Приди мне на ум каприз погулять при луне и полюбоваться на фонтан Шейкера в Кентербери, мосье де Зеркалье повторит мою нелепую затею и не преминет встретиться там со мной. Мне предстоит еще больше удивить читателя! Нанося на бумагу слова этой фразы, я случайно взглянул на большой медный шар, украшающий каминную подставку для дров, и — чудеса! — увидел, что во много раз уменьшенный мосье де Зеркалье с лицом, расплющенным в забавной гримасе, как бы потешается над моим изумлением! Но мой друг так часто выкидывал подобные шутки, что они уже приелись. Как-то со свойственной ему бесцеремонностью мосье прокрался в голубые глаза одной молодой леди, и пока я мечтательно и восторженно глядел на нее, в грезах моих витал и мой вездесущий друг. Прошедшие с тех пор годы так изменили мосье, что теперь эти голубые глаза откажут ему, конечно, в пристанище.