Большое сватовство или как найти тысячу и одно приключение (СИ)

Внутри поднялась волна протеста, которую, сжав зубы, она заглушила. Ничего не понимающий ребенок! Да она, кажется, осознает больше, чем люди Министерства. Чертово время, где мнение и знания женщин не очень-то и важны.

— Дорогая, это не наше с тобой дело.

— Почему?

— Нашей семье ничего не угрожает. Тем более, в поместье и Хогвартсе вы с Адель в безопасности.

— А Фрэнк?

— Он может постоять за себя. Тут я не переживаю.

— Но мы тоже можем! И почему это, раз мы в безопасных местах — все хорошо и не надо ни о чем волноваться?

— Потому что тебя это не касается. Я думал, ты понимаешь больше, чем Адель, и не пытаешься засунуть нос, куда не следует, — сказал, как отрезал и пошел дальше, оставляя Розали в своих мыслях.

Любопытная, как Адель. Будто это что-то меняет! Неужели она не имеет права знать, что происходит в мире? Теперь это ее дом, ее реальность, так что права у нее есть. Причем такие же, как у Фрэнка или папочки. Лестрейнджи ведь имеют вес в обществе. Можно придумать что-то. Неужели им так плевать на безопасность народа?

И что вообще значит “не ее дело”? Она не член семьи? Не свободный человек? Он не имеет право так говорить. И раз этот разговор начался, то должен и закончится.

Розали глубоко вздохнула, приводя мысли в порядок, и направилась в сторону дома, топча маленькие цветочки. Она спокойна и полностью контролирует ситуацию. Они лишь поговорят и все. Да, просто поговорят. Но что надо сказать? Как объяснить такое ярое желание что-то сделать? Нельзя же идти наобум.

Она закусила губу и остановилась, поднимая взгляд на резко открывшуюся дверь. Из дома выскочила Адель, остановилась на секунду, делая глубокий вдох, а потом сбежала по ступенькам и скрылась за деревьями.

Розали усмехнулась. Эта девчонка, похоже, и пяти минут не может прожить, чтобы не нарваться на приключения. Стало интересно, что можно было натворить в этот раз, чтобы так бояться? Кстати, бояться кого? Адель ведь могла сболтнуть что-то лишнее Тому. А если… Мерлин, упаси!

Подхватив подол, Розали бодро зашагала в сторону дома, но замерла, смотря, куда скрылась сестренка, и раздумывая, а не стоит ли поговорить?..

— О, мисс Лестрейндж. Не ожидал вас встретить, — из-за также открытой двери вышел спокойный Антонин. Он мимолетом огляделся по сторонам, снова возвращая взгляд на нее. — Прекрасная погода, не так ли?

— Вы правы. Самое время для прогулок.

— Уверен, ваша сестра придерживается такого же мнения. Как думаете, могу я составить ей компанию?

Несколько секунд она с удивлением глядела на Долохова. Что же такое случилось, если он спрашивает у нее, может ли составить компанию Адель? Должно быть, что-то невероятное, иначе это никак не объяснишь. Кажется, раньше эти двое не сильно пересекались.

— Думаю, она будет не против вашего присутствия. Разговор-то поддержать сможете. Если вытерпите Адель, — усмехнувшись, Розали склонила голову и зашла в дом, прикрывая глаза от полумрака, царившего в коридоре.

— Благодарю, мисс Лестрейндж, — донесся до нее смешок Антонина.

Решив для себя обязательно выпытать все у Адель, Розали приподняла подол и отправилась в кабинет к папочке. Разговор уж точно еще не закончен. Он ее выслушает и согласится с суждениями. Потому что они верные и правильные. Он тоже должен понимать, насколько сейчас важны продуманные действия. Они обсудят, а потом Лестрейнджи надавят на друзей и должников и о простых людях позаботятся. Не будет жертв и Винтера с остальными поймают, упекут в Азкабан или отправят на поцелуй к дементору. Плевать куда! Главное, чтобы не было войны. Не было больше крови и убийств. Невиновные не должны страдать. Дети не могут терять родителей, а родители детей. Не могут улицы этого мира посереть, и каждый гражданин бояться выходить на улицу. Этому просто нельзя позволить случиться! Никто не достоин увидеть войну. Сколько фильмов, сколько книг описывают ее безумство и жадность до человеческих смертей?! А тут только закончился кровавый террор Гриндевальда. И что? Его сторонники сбежали. Вернулись мстить. И первая жертва уже есть, висела на стене, жестоко убитая, изуродованная. Мерлин, кем надо быть, чтобы так поступить с живым человеком? Какой же Винтер урод. Совершить такое… настолько ужасающее своей мрачной жестокостью преступление. Да это даже не уродом надо быть! Кажется, слово, которое может охарактеризовать этого человека, просто не существует в природе.

Розали остановилась около светлой двери и упёрлась лбом в прохладную древесину. Тело немного подрагивало от дуновений ветра. Где-то снова было открыто окно.

Собравшись с мыслями, она громко постучала, слушая, как эхо разносится по коридору, прыгая, играя с ветром, скрываясь где-то в глубине поместья. Несколько минут внутри не раздалось даже шороха. Кажется, папочка в этот раз решил прятаться в библиотеке.