Большое волшебство

Форд продолжал: «Я говорю это лишь потому, что литературный труд явно больше не приносит вам удовольствия. Он несет только боль. Наши дни на земле коротки, и надо прожить их в радости. Вам нужно отбросить эту мечту и попытаться найти, чему еще посвятить жизнь. Съездите куда-нибудь, попробуйте новые хобби, общайтесь с семьей, друзьями, дайте себе отдых. Но не пишите больше, потому что это явно вас убивает».

Он закончил, и повисло долгое молчание.

Тогда Форд улыбнулся и добавил, как будто это только что пришло ему в голову: «Да, и вот еще что. Если вы бросите писать, а через несколько лет поймете, что так и не нашли этому никакой замены, ничего, что бы так же восторгало вас, трогало ваше сердце или вдохновляло… что ж, сэр, боюсь, что тогда у вас не останется другого выхода, как набраться терпения и упорно продолжать».

Вера

Она вас любит?

Моя подруга, доктор Робин Уолл Киммерер, преподает биологию окружающей среды в колледже экологии и лесного хозяйства в городе Сиракузы, штат Нью-Йорк. Она ботаник по образованию и пишет книги. Ее студенты, как на подбор, пылкие защитники окружающей среды, все они серьезны донельзя и так и рвутся спасти мир.

Но перед тем как доверить студентам спасение мира, Робин задает им два вопроса.

Первый вопрос такой: «Вы любите природу?»

В аудитории лес рук.

Тогда звучит второй вопрос: «Верите ли вы, что это взаимно и природа тоже любит вас?»

Руки неуверенно опускаются.

Тогда Робин говорит: «Значит, у нас проблема».

Проблема вот в чем: эти серьезные юные спасители мира искренне считают, что живая природа к ним безразлична. Они уверены, что люди – всего лишь пассивные потребители, а наше присутствие на планете – разрушительная сила. (Мы берем, берем, берем и не предлагаем природе ничего взамен.) Они уверены, что люди появились здесь, на Земле, по несчастливой случайности и потому на фиг не нужны планете.

Надо ли говорить, что в древности люди смотрели на это совсем иначе. Наши предки всегда пребывали во взаимном эмоциональном общении с окружающей средой. Благоволила к ним Мать-Природа или карала, не так важно – главное, что между ними и природой шел непрерывный диалог.

Робин считает, что современные люди утратили способность к такому диалогу – потеряли чуткость, умение слышать голос Земли, которая обращается к нам точно так же, как мы обращаемся к ней. Современных людей приучают думать, что природа слепа и глуха – может, потому что мы не допускаем, что у природы может иметься сознание. А это странно и неверно, так как отвергает всякую возможность взаимодействия. (Даже представление о карающей Матери-Земле и то лучше, чем представление о Земле безразличной: гнев подразумевает хоть какой-то уровень энергетического обмена.)

Не имея этого чувства взаимодействия, говорит Робин студентам, они упускают кое-что крайне важное: шанс стать сотворцами жизни. Робин объясняет это так: «Обмениваясь любовью, природа и люди получают творческие дары. Природа не безразлична к нам, она взывает к нам и просит, чтобы мы что-то подарили ей в обмен на ее дары. Такой обоюдный обмен лежит в основе жизни и созидания».

Или проще выражаясь: природа дарит семя – человек дарит сад. Оба благодарны друг другу за помощь.

Робин всегда начинает с этого. Она объясняет студентам, что нельзя приступать к исправлению мира, пока не исправишь собственное представление о мире. Она заставляет их задуматься – а имеют ли они право здесь находиться? (Это нам знакомо: гордыня собственников.) Потом она подводит их к мысли, что они могут рассчитывать на ответную любовь со стороны той самой сущности, которую они так боготворят, – самой природы, той сущности, что создала и их.

А иначе ничего не получится.

А иначе никому – ни природе, ни студентам, ни нам с вами – пользы не будет.

Самая скверная подружка

Вдохновившись этой мыслью, я теперь часто задаю те же вопросы молодым начинающим писателям.

«Вы любите свое дело?» – спрашиваю.

Конечно же все любят. Странный вопрос.

Тогда я задаю следующий: «Как вы думаете, а ваше дело вас любит в ответ?»

Они смотрят на меня так, будто мне место в психушке.

«Конечно нет», – отвечают они. Большинство добавляют, что литературный труд к ним безразличен. А если кто-то вдруг и чувствует взаимное притяжение со своим призванием, то это, как правило, очень нездоровые отношения. Часто писатели-новички жалуются, что ощущают с той стороны вспышки открытой ненависти. Любимое ремесло сводит их с ума. Оно мучит их и прячется от них. Наказывает их. Разрушает их. Унижает и изводит всеми возможными способами.