Большой десант. Керченско-Эльтигенская операция

В 9 часов утра командир 5-го армейского корпуса Альмендингер прибыл в Сараймин, чтобы оперативно реагировать на ситуацию у Эльтигена. К 4 часам дня немцы оценивали обстановку так:

— русские ослаблены и измотаны огнем артиллерии и налетами; однако успехов практически нет, так как румынская пехота не идет за штурмовыми орудиями;

— задачи первого дня выполнены не будут;

— желательно использовать один немецкий батальон;

— если завтра успеха не будет, возможно, придется привлечь к атаке группу Мариенфельда. Впрочем, на эту группу претендовала и 98-я дивизия, которая отражала наступление под Керчью. Сила сопротивления десантников произвела впечатление на командование 17-й армии. Начальник штаба армии даже предложил прекратить наступление на Эльтиген, если есть ощущение, что оно не приносит успеха.

Наша штурмовая авиация весь день буквально висела над полем боя. Хотя в тот же день началось наше наступление под Керчью, основные усилия авиации пришлись на Эльтиген. Здесь штурмовики сделали 196 (189) самолето-вылетов по войскам противника, а под Керчью — только 38. Кроме того, впервые с начала операции были использованы днем 14 «бостонов». Несмотря на интенсивную работу зенитной артиллерии и участие истребительной авиации, противник весь день сильно страдал от атак с воздуха. Немецкие и румынские бомбардировщики сделали 122 самолето-вылета. Но бомбовая нагрузка на самолет противника была значительно выше. За день было сброшено (видимо, в том числе под Керчью) 118,6 тонны бомб. Наши штурмовики и бомбардировщики ответили 63,8 тоннами. Впрочем, нужно учитывать, что Илы вдобавок к бомбовой нагрузке израсходовали у Эльтигена около 550 PC, 23 тысячи авиационных снарядов и 65 тысяч патронов.

Артиллерия с таманского берега с утра активно участвовала в отражении атак. Но к полудню у группы Малахова закончились снаряды. Очевидец (начальника штаба 195-го горного минометного полка майор П.П. Молибога) сделал в тот день следующую запись:

«Наша артиллерия с Тамани ведет интенсивный огонь, но к 12:00 уже не стало 122-мм снарядов. Зуйков просит огня, а командующий артиллерией 20 дек полковник Собанов не смог дать такового.

При мне послали 6 машин в Старотитаровку за снарядами. Вот так готовились?!!» [100]

Майор возмутился бы еще больше, если бы узнал, что произошло с этими машинами. Вот запись переговоров командарма Петрова по прямому проводу:

«У аппарата Долгов [начальник штаба 20 корпуса]. Петров. — …Как со снарядами? — Крайне необходимы 122-мм, которых совершенно не осталось. 152-мм пушки снаряды имеют, но до нужных целей не достают. Холостяков направил за снарядами для Малахова 18 автомашин, но они еще не вернулись… Из-за отсутствия снарядов используются только две 152-мм. Автомашины, посланные за боеприпасами, задержаны дорожным отделом Армии, который заставил их в Вышестеблиевской возить песок» [101].

В другом разговоре по прямому проводу упоминается, что для 122-мм пушек снаряды есть «где-то в вагонах, Холостяков приказал их искать». Как отголосок скандала, звучит необычное упоминание в флотских оперсводках о том, что боезапас непрерывно поступает со складов.

Такая подготовка не может не удручать. За 6 дней, имевшихся до начала наступления, не смогли подвезти боеприпасы, хотя они имелись! Наше счастье, что 4 декабря была летная погода и авиация смогла обеспечить непрерывное воздействие на атакующие войска.

Противник за день израсходовал под Эльтигеном 236,5 тонны боеприпасов (не считая флота и 9-й зенитной дивизии) — 120 840 патронов, 3750 мин и 7766 снарядов (в том числе «штуги» — 1981). На каждое из 20 исправных к утру штурмовых орудий пришлось почти по 100 выстрелов — около двух боекомплектов! К утру следующего дня в строю осталось 15 штурмовых орудий, то есть были выведены из строя не менее пяти (возможно, даже больше — если были введены в строй «штуги», находившиеся в ремонте или подбитые в течение дня).