Большой десант. Керченско-Эльтигенская операция

Это признавало и наше командование. Оценка в итоговой оперсводке ОПА за 1943 год говорит сама за себя: «Основная сила обороны противника заключается в ее активности, в хорошо продуманной системе огня и стойкости немецкой пехоты» [20]. Впрочем, тяжелая война делала свое дело. Гарайс в своих мемуарах вспоминал, что в конце 1943 года пришел приказ представить отличившихся солдат и унтер-офицеров, имевших Железный крест I степени, к Рыцарскому кресту. Таковых в 98-й дивизии вообще не оказалось — все успели погибнуть или выбыть по ранению. Уровень подготовки пополнения постепенно снижался. То же самое происходило и с младшими офицерами.

Имелась и еще одна проблема — раздутость тылов. Тот же Гарайс отмечал, что вроде бы людей полно, а воевать некому. Действительно, 17-я армия по численности не уступала действовавшим против нее, вместе взятым, 51-й армии 4-го Украинского фронта и Отдельной Приморской армии. Но постоянно приходилось собирать сводные подразделения (Alarmeinheiten) из частей тыла, а также бросать в бой спецподразделения. Так, в начале ноября совершенно не подготовленный к пехотному бою 46-й саперный батальон РГК был брошен буквально на убой против частей 318-й сд. И убой состоялся. В роли пехотных батальонов использовались также батальоны 153-й учебно-полевой дивизии. Их боеспособность оказалась ниже всякой критики. Один из этих батальонов вообще разбежался после начала нашей атаки и был срочно расформирован.

Боеспособность румынских войск была заметно ниже немецких. Вот краткое изложение оценки самой боеспособной 6-й кавдивизии румын опытным командиром 191-го дивизиона штурмовых орудий капитаном Мюллером (он действовал совместно с румынами под Эльтигеном): румынские солдаты, в основном, смелы, частью даже отчаянны, но недостаточно подготовлены и несамостоятельны; после потери офицеров атака невозможна; солдаты жмутся к офицерам и штурмовым орудиям, как стадо баранов (дословно — «как стадо овец»); идут плотной массой по прямой, отсюда высокие потери; взаимодействие на уровне дивизии, полков и батальонов хорошее, исполнение приказов — хуже; для дальнейшего сотрудничества с румынами нужна основательная подготовка, иначе скоро не останется ни одного штурмового орудия. Румынских горнострелков Мюллер оценивал еще ниже. Артиллерия, напротив, удостоилась хорошей оценки.

Для сравнения качества немецкой и румынской пехоты можно привести такой любопытный факт. Наш 26-й огнеметный батальон в декабре и в январе применял фугасные огнеметы против одних и тех же позиций на северо-восточной окраине Керчи. Огонь не доставал до траншеи и в обоих случаях не нанес вражеской пехоте физического вреда. В декабре там оборонялись немцы, они пришли в себя после жуткого зрелища и удержали оборону. В январе на их месте сидели румынские горные стрелки. Они легли ничком на дно траншеи и лежали так до подхода нашей пехоты, которая забрала их в плен.

Бронетехника

В составе 17-й армии на конец октября были четыре танковые роты и один дивизион штурмовых орудий. 5-му армейскому корпусу были приданы 51-я и 52-я румынские роты (находились при 3-й гсд) — в общей сложности 22 легких танка 38(t), из них всего 8 боеготовых, а также немецкая 223-я рота трофейных танков (при группе Кригера) — 15 легких Рено R35, из них только 6 на ходу. В период операции танки в боях не участвовали. Их планировалось использовать для обороны Парпачской линии (Ак-Монайских позиций).

Настоящую ценность представлял 191-й дивизион штурмовых орудий (дшо) — на вечер 31 октября 28 StuG III, в том числе 27 боеготовых. Личный состав и командир дивизиона (капитан А. Мюллер, имел Рыцарский крест и в декабре получил Дубовые листья к нему) обладали богатым опытом. Немецкое командование высоко оценивало их действия. Офицеры Генштаба при Отдельной Приморской армии также отмечали умелое применение штурмовых орудий. «Штуги» выступали не только в обычных для себя ролях, но иногда и как танки прорыва. Это единственная бронетехника, которую использовали немцы в период операции. Все упоминания в наших документах о танках противника относятся именно к ним. Исключение составляют несколько вкопанных в землю танков, захваченных на обоих плацдармах. В немецких документах о них упоминаний нет, как и в описании немецких укреплений на Еникальском полуострове, составленном инженерными войсками ОПА. Видимо, это брошенные в мае 1942 года танки Крымского фронта (на одной из фотографий с результатами работы 4-й воздушной армии виден корпус советского танка Т-60).