Большой футбол

Конечно, о футболе. Бедные наши жены! Они знают, что когда собираются вместе три футболиста, вечер обречен. Не будет ни танцев, ни игр, ничего, кроме футбольных разговоров. Они привыкли к этому и терпят. А Сергей, Игорь и Никита, перебивая друг друга, рассказывают нам о мельбурнских бурях. Девочки-близнецы давно уже спят. А за столом громкая беседа, хохот, описание в лицах недавно пережитых сражений.

— Как же вы чуть было индонезийцам не проиграли? — спрашивает Дубинин. — Ведь когда они гостили у нас, их обыгрывали даже второклассные команды. А вы...

— Бетон! — кричит Сальников. — Сверхбетон! Встали всей командой на штрафной площадке — и ни шагу вперед. Мы отойдем назад к центру поля, желая их оттянуть от ворот, а они не идут. Между нами нейтральное пространство. Улыбаются, смотрят на нас, как бы говоря: «Пожалуйста, забирайте без боя!» А как только мы входим в опасную для ворот зону, они так в ноги под удар и валятся. Никак по воротам не пробьешь! Нулями и окончился первый матч. Два дня подряд взрывали мы этот сверхбетон. Но уж как забили один гол — второй, третий и четвертый влетели к ним в ворота уже легко.

Стратегия индонезийского тренера понятна. По правилам олимпиады, если два матча заканчиваются вничью, третьего не бывает. Судьба выигрыша решается жеребьевкой. Кто вытянул жребий, тот и победитель. А в жеребьевке шансы равные — пятьдесят на пятьдесят.

— А Болгария?

— Болгария оказалась потруднее. Болгария сейчас высококлассная команда, — говорит Никита, который в этой игре не участвовал. — Эдик Стрельцов играл центрфорварда. Я на трибунах сидел и обливался сорокаградусным потом. Полуфинал складывался, ну, прямо надо сказать, в высшей степени драматично. Ведь наши-то играли, по сути дела, вдевятером: на правом краю с поврежденным коленом Иванов, слева со сломанной ключицей Тищенко. Менять по олимпийским правилам, как вы знаете, никого нельзя. Фланги парализованы. Когда до конца оставалось семь минут, положение казалось безнадежным...

— Всё! — перебил его Игорь Нетто. — Шансов не было. В наши ворота забит гол. До конца семь минут. Впереди никакого просвета. Эдик пытается прорваться, но «часовые» со всех сторон стерегут каждый его шаг.

— Ужасное самочувствие! — вмешался Сергей. — Все перекрыто, не знаешь, кому мяч отдать. А мяч у меня. Один Коля Тищенко открыт. Рука на привязи, двигаться не может, инвалид! Его уж и не опекают. Я и решил отыграть ему. А он — в одно касание в центр, а там уж Эдик подхватил, рванул к воротам. И в темпе в последний момент двинул по голу. И удар-то получился какой-то придавленный. Мяч поскакал, поскакал... В сетке! Да, теперь легче. Мы ринулись в атаку. Одна минута до конца игры. И опять Тищенко. Игра на центре. Потом на правом краю. Продольный пас вдоль ворот.‘Болгарский вратарь бросается наперерез, кажется, перехватил. Как тут успел Боря Татушин — трудно представить себе. На сантиметр опередил вратаря и забил мяч в ворота. Вратарь лежит на земле, охватил руками голову. Даже жалко его стало. Мяч на центр. Конец игры.

-— Капитан болгарской команды всю ночь плакал, — замечает Игорь.

— А ты, ежели бы ты проиграл?

— Ежели проиграл, плакал бы.

— А финал у Югославии мы выиграли легче, — сказал Никита.

А нам было жалко, что мы не видели этих волнующих игр. Мы дружно подняли тост за победителей. Потом выпили за побежденных и опять, опять, опять говорили об энтузиазме, о воле к победе, о новых схватках.

А новые схватки, да еще какие, совсем скоро предстоят советским футболистам и в календарных и кубковых встречах и на первенство мира по футболу в 1958 году в Швеции. А затем новые, новые, новые состязания.

В 1957 году исполняется шестьдесят лет русского футбола. Началась эта книга описанием большого поражения в Стокгольме, кончается большой победой в Мельбурне. Эстафету первых русских футболистов подхватили мы, первые советские футболисты, затем передали ее новому поколению, те — следующему. И эстафета живет, будет жить всегда, пока живет молодость. А молодость, как известно, бессмертна.