Большой Хинган — Порт-Артур

На Цзян Цзинго произвела впечатление хозяйственная и политическая деятельность на Гуаньдунском полуострове, восстановление активных торговых связей Дальнего со странами Азии. Посмотрел он улицы центральной части города, порт и основные торговые заведения. Мэру города и сопровождавшему его офицеру советской комендатуры Цзян Цзинго высказал удовлетворение чистотой и порядком в городе. «Если бы такой порядок был и в других городах Китая, — уверял он, — мы считали бы это большим достижением».

Польщенный мэр спросил, что гость еще хотел бы посмотреть. Тот попросил проводить его в порт рыбаков. Оказывается, во время осмотра города Цзян Цзинго заметил, что улица, ведущая в порт, перекрыта шлагбаумом, там стоят часовые, и это его насторожило.

Но вот его машина с национальным флагом Китая в сопровождении машины мэра подошла к шлагбауму, однако часовые — советский от комендатуры и китайский из полицейского управления — дорогу ей не дали.

Цзян Цзинго с недовольным видом вышел из машины. Мэр извинился и объяснил, что здесь установлен санитарный кордон в связи со вспышкой эпидемии холеры в порту.

Пока шел этот разговор, к шлагбауму подошел офицер комендатуры вместе с советской женщиной, представившейся врачом, ответственным за работу пропускного пункта. Требования Цзян Цзинго дать ему осмотреть порт врач и офицер категорически отвергли. Но гость был настойчив. Тогда врач предложила ему противохолерную инъекцию. Цзян Цзинго, как и мэру Ши Цзысяну, пришлось с этим согласиться.

Разрешение этого конфликта и процедура уколов, видимо, носили забавный характер и послужили поводом для разных разговоров среди горожан Дальнего.

Пребывание Цзян Цзинго в порту и в самом карантине каких-либо недобрых последствий не оставило. Последующие дни он провел в основном в своем особняке, принял руководителей гоминьдановский группы и на все их жалобы отвечал, что надо учиться работать у мэра города и советских врачей. Пожалуй, действительно, ничего лучшего он им посоветовать и не мог.

Проводы наместника Маньчжурии городскими властями были скромными.

Демократические выборы самоуправления и особенно празднование 28-й годовщины Октября дали сильный толчок дальнейшему развитию общественно-политической жизни на Гуаньдуне. Это можно было видеть по бурному росту прогрессивных организаций.

Так, общество китайско-советской дружбы, насчитывавшее на 1 января 1946 года 11 тысяч человек, за один последующий год выросло до 25 тысяч. За тот же период Демократический союз молодежи увеличил свои ряды с 5600 до 30 тысяч человек, а женская лига — с 15 тысяч до 45 тысяч человек.

И все-таки это было только первыми шагами, только накоплением сил для того, чтобы взяться за налаживание экономики, культурное строительство, решение других проблем, от которых зависел уровень жизни населения.

Проблемы эти были настолько сложны, что местные органы власти, лишенные какой бы то ни было помощи со стороны китайского правительства, одни справиться с ними не могли. Ими приходилось заниматься Военному совету армии, а иногда — Военному совету Приморского военного округа и более высоким советским инстанциям. Делалось это не в силу обязательств, вытекавших из советско-китайских соглашений (таких обязательств не существовало), а исключительно исходя из пролетарского интернационализма, солидарности и дружбы с китайским народом.

Фронт помощи

Острее всего вставали вопросы материального обеспечения населения полуострова.

Собственно об экономике, то есть о какой-то системе производства промышленных и сельскохозяйственных продуктов для удовлетворения потребностей населения., этого небольшого региона, говорить не приходилось.

Промышленность, сосредоточенная главным образом в Дальнем, была довольно развитой: здесь имелось свыше 20 заводов (судостроительный — «Дальдок», паровозостроительный, нефтеперегонный, стекольный, цементный, кожевенный, лакокрасочный и др.), много мелких фабрик и мастерских. Но, как и во всей Маньчжурии, эта промышленность складывалась как колониальная, как придаток к соответствующим предприятиям в метрополии.

Поясню это на примере судостроительного завода «Дальдок» — одного из самых крупных предприятий не только в Дальнем, но и в Манчьжурии. Он был построен правительственными ведомствами России в 1903 году, а по Портсмутскому договору 1905 года вместе с другими русскими предприятиями был передан Японии. Японцы значительно расширили и технически оснастили его. Оборудование завода позволяло строить морские суда водоизмещением до 12 тысяч тонн. Но этот завод строил только корпуса судов и простейшие судовые механизмы, а двигатели и другое оснащение доставлялось из Японии. Кстати, при его монтаже на судах запрещалось использовать китайских рабочих.

То же самое можно сказать о паровозостроительном заводе. Важнейшие детали для паровозов, например воздушные тормоза и воздухораспределители, доставлялись из Японии, и к их установке китайцы также не допускались.