Большой космос (сборник)

Пилота звездолёта зовут Валерой. Он протягивает мне руку и широко улыбается. Здороваюсь. Пилот докладывает, что к старту готов. Что? А почему мы ещё на Земле? Валера улыбается, говорит «есть» и садится за штурвал. Усаживаюсь рядом с ним. Ключ на старт. Поехали!

Галактика — это такая большая штука, что иногда я удивляюсь скорости, с которой человечество расползается по ней. Мы чем-то напоминаем рыжих домовых муравьёв, которые, как только заведутся в одной из квартир, появляются сразу везде. Так и люди… Скоро нам станет тесно в этой галактике, и тогда мы хлынем дальше, в сторону Магелланова Облака. Если, конечно, не перегрызём друг другу глотки чуть раньше…

Звездолёт выходит на низкую орбиту. И тут же для проверки пристыковывается юркий кораблик контролёров. Окидываю взглядом выведенные на внешней обшивке термоустойчивой краской надписи, которые совсем не отличаются оригинальностью. «Не тормози, сникерсни», «Тормоза придумал трус», «Улыбайтесь, император любит идиотов». Ещё двадцать лет назад автору последнего изречения грозила бы, как минимум, высылка на линию фронта. А сейчас я не удивлюсь, если он вальяжно сидит в каюте этой летающей консервной банки и мнит себя единоличным вершителем наших судеб.

— Документы! — доносится по интеркому до нас властный голос контролёра.

Я суетливо (а что ещё прикажете делать, если надо следовать заготовленной ранее легенде?) расстёгиваю портмоне и вставляю пластиковую карточку в специальную щель.

— Проезжай!

Ещё одно въевшееся в космическую терминологию выражение. В космос «летают» чайники, а умудрённые сединой капитаны исключительно «ездят». Своими корнями это выражение уходит ещё к полумифическому первому космонавту, который перед своим первым стартом якобы сказал: «поехали». Валера быстро «проезжает» пункт планетарного контроля и движется в глубокий космос. А точнее сказать — в сторону глубокого космоса. Потому что если вы кому скажете, что нашли в Солнечной системе глубокий космос, вас поднимут на смех. Вот так. Больше мне в рубке делать нечего, и я отправляюсь в свою каюту готовить план предстоящей операции.

Первой остановкой выбираю Лимонию. Только не подумайте, что на этой планете растут лимоны; корни её названия кроются в той цене, за которую эта планета была приобретена императором. Один миллион долларов. Потом эта история была признана крупнейшей афёрой тысячелетия. А сейчас Лимония стала среднеразвитой планетой класса В. И вот уже две недели она входит в состав Альянса.

— Мы должны будем нагло войти в сферу действия орбитальных батарей Лимонии, — ставлю я задачу Валере. — Так, чтобы у операторов Альянса даже мысли не возникло, что перед ними кто-то чужой. Никаких контрабандистских штучек с выпрыгиванием в стратосферу. Нам нужна сбалансированная траектория — быстрая, но с разумным расходом топлива.

Валера молча кивает. Говорят, что два пилота всегда поймут друг друга. Особенно, если один из них ещё и психолог.

Таможенная служба на Лимонии что надо. Мимо них и мышь без пропуска не проскочит. И даже контрабандист на бреющем. В принципе, лейтенанту РУ Альянса нечего опасаться. Вот только документы у меня липовые. Виртуозная подделка, но всё-таки подделка. А это значит, что в базе данных моего номера нет. А если и есть, то числится под ним кто-нибудь другой. И первый встречный компьютер запросто сдаст меня властям. При условии, конечно, что эта самая база данных уже прилетела сюда с центральной планеты Альянса, носящей звучное название Эльдорадо. А секретными базами РУ Альянса так просто не раскидывается. Что даёт мне весьма ощутимый шанс.

Прохожу регистрационный контроль. Моё удостоверение попадает под чувствительные сенсоры сканера. Отлично знаю, что ни сирен, ни шума не будет в любом случае. РУ свой персонал инструктирует чётко. В случае обнаружения подделки не поднимать никакого шума и пропустить диверсанта через контроль. Группа захвата встретит его через несколько минут в безлюдном холле. Вот только таможенник тоже человек. И, как минимум, удивление в его глазах обязано отразиться в тот миг, когда он увидит, что документ фальшивый. Всего один миг, но мне его будет достаточно, чтобы, взяв заложника, начать пробиваться к кораблю.

В глазах таможенника не отражается ровным счётом ничего. Усталость, какое-то безразличное спокойствие и всё. Неужели прошёл? Выхожу в холл, небрежно положив руку на кобуру пистолета, который мне, как лейтенанту РУ полагается всегда носить с собой. Всё тихо. Выхожу на улицу и носовым платком вытираю со лба капельки пота. Пронесло! Теперь мне надо попасть во дворец вице-короля. Что, в общем-то, не проблема.

Охранник выглядит на редкость молодо. Однако я ни капли не сомневаюсь, что он своё дело знает. После того, как он пять минут пристально рассматривает моё удостоверение, возможности Вильямса уже не кажутся мне безграничными. Однако охранник возвращает документ.

— Что вас интересует, господин лейтенант?

— Кто дежурил здесь восьмого?

Именно восьмого августа на Лимонии произошёл переворот.

— Я, господин лейтенант.