Большой кукиш

– Да ничего, надоело это уже! Только у нас так! Почему жителю, например, Рима не придёт в голову назвать Милан или Неаполь провинцией?! Почему жители Вашингтона не называют Детройт или Сан-Франциско провинцией, почему…

– Ладно, пойдём отольём, – прервал его Макар и поставил бутылку с пивом на подоконник.

– А не сопрут? – Димон поставил свою рядом.

– Да кому оно надо?

Парни спустились по ступеням пару этажей, зашли за угол, Димон в процессе продолжал:

– Что касается нас, так один умный человек ещё давно сказал, что Владивосток слишком далеко, чтобы быть провинцией. Правильно! Мы тут сами себе столица! На всей огромной

территории от Байкала до Тихого океана мы да Хабаровск, как два тополя на Плющихе!

Тем временем они зашли в подъезд, пошатываясь, поднялись на один этаж и мутным взглядом уставились на пустой подоконник – пива не было!

– Вот уроды! В три часа ночи! Отпитое пиво! В подъезде! На две минуты и то оставить нельзя! – орал Димон.

– Пойдём ещё в магазин, – предложил Макар и они опять стали спускаться.

– Вот ты сейчас сам себе противоречишь, – продолжил Макар, -нас с Хабарой ты вспомнил

а на этой территории ещё куча городов поменьше, о них ты даже не заикнулся, они что, тоже деревни по-твоему?

– Да нет, ты неправильно понял мою мысль. Я имею ввиду, что чем крупнее город, тем живущим там должно быть обиднее. Вон, даже Питер иногда причисляют к так называемой « остальной России», представляешь, что его жители при этом чувствуют? А Хабаровск я просто люблю по-соседски. Эй, Хабара! – он помахал рукой куда-то в темноту…

… Пьяный Серёжа по-прежнему усиленно грёб вёслами в полной темноте, утирая пот со лба. Лукич и компания, тем временем, перебрались в беседку и пили водку. Один из мужиков сказал:

– Что-то Серёги долго нет, тут уже и закуска остыла!

– Закуску-то и подогреть можно, – ответил Лукич, – а насчёт Серёжи я узнаю. И вообще,

завтра в ночную рыбалку на «дорке» пойдём.

Он взял бутылку с чистым спиртом, плеснул немного на стол, поджёг лужицу, зачерпнул

ложкой тушёнку из банки стал греть её на огне от спирта. Выпив, он закусил тушёнкой и достал телефон.

На погранзаставе в километре от базы, тоже находящейся недалеко от берега бухты, дежурный поднял трубку, в ней послышалось:

– Приём, это Лукич. Передай лейтенанту, пусть прикажет осветить прожектором квадрат,

где мы с ним на рассвете сетку ставили.

– Есть! – гаркнул дежурный, вытянулся в струнку и отдал честь.

Серёжа сидел на вёслах и продолжал грести… Лейтенант стоял на вышке рядом с солдатом, управлявшим мощным военным прожектором, и смотрел в бинокль на то место, которое тот освещал. В бинокле, кроме цепочки сеточных буйков на поверхности воды больше ничего не просматривалось.

– Ну-ка, медленно веди к берегу, – приказал солдату лейтенант.

Следя в бинокль за светлым пятном от прожектора на поверхности воды он уже недалеко от берега увидел гребущего Серёжу в лодке, который будучи внезапно освещённым, в ужасе вскочил на ноги, щурясь от яркого света поднял руки вверх, но пошатнулся и плюхнулся за борт. Лейтенант, увидев привязанный к корме лодки натянутый канат, приказал просветить его до берега. Проведя взглядом по всей его двадцатипятиметровой длине, он увидел второй конец каната, накрепко привязанный к колышку, вбитому в берег.

– Тьфу– ты! – лейтенант раздосадовано сплюнул…

…Макар с Димоном стояли в подъезде и пили пиво. Димон спросил:

– Так о чём мы говорили-то?

– О бабах!

Димон недоверчиво посмотрел на Макара, но продолжил:

– Ну вот я и говорю: Раечка – классная девчонка, только у нас с ней какое-то недопонимание. Завтра концерт на площади, давай сходим и её пригласим.

– А кто выступает?

– Ну как обычно: все наши группы.

– А Панфилов будет?

– Да, конечно!

– Ну тогда пойдём. И давай расходиться, а то мы и так только к обеду выспимся и сразу на

концерт.

Они допили пиво, поставили пустые бутылки на подоконник. Димон стал спускаться вниз, а Макар пошёл наверх. Проходя этажом выше он, пьяный, и не заметил одиноко стоящие на подоконнике две недопитые пивные бутылки…

… Утром, напротив города, около одного из близлежащих островов, ярко-зелёных от растительности и местами коричневых на краях от обрушивающихся в море скал, стоял на рейде весьма нехилых размеров белоснежный катер. Внутри него, за столиком рядом с выходом на корму, сидели Пупс с Тимофеем и с задумчивым видом поглощали медведок из большого тазика. После паузы Пупс спросил:

– Ну что делать-то будем? Где теперь искать?

– Есть тут один дедуля… – размышляя ответил Тимофей, – половина старинных вещиц у нас в городе через него проходит…

– Что ещё за дедуля? – раздраженно прервал его Пупс.

– Кликуха то ли Антиквар, то ли Античный… Короче большая вероятность, что он что-то знает… а может даже сам поучаствовал! – осенило Тимофея, – надо его тряхануть!

– Так он тебе всё и рассказал, если он вообще что-то слышал, конечно! А если сам был в деле, я так понимаю – он мужик тёртый, скажет: да, базара нет, купил, потом продал, какие ко мне претензии? И будет прав!

– Ну мы ему объясним, что он не прав, по понятиям…каким-нибудь… – растеряно парировал Тимофей.