Большой кукиш

брезгливо скривился, оторвал глаз от монокля и тут же заулыбался, потому что увидел

поддатого муженька, который вместо того чтобы одеть жилет через руки, одел его через

ноги и, застегнув «молнию» на отвислом брюхе, стал походить на огромного карапуза в

памперсе.

– Ну как, нормально? – улыбаясь, спрашивал он у жены…

…Шлепая босыми ногами по песку, Димон спросил:

– А чё мы не искупались-то?

– Да в другой раз. Я вообще хочу к своему тестю, Арнольду Лукичу на базу съездить. Там

море чистейшее, а рыбалка-а, – протянул Макар мечтательно, – говорят Лукич сейчас лучший рыбак в тех местах.

– Так он же, вроде, в авторитетах ходил?

– Теперь делами почти не занимается, всё время на рыбалке…

…Когда Макар с Димоном ушли, один из толстяков решил прокатиться на парашюте,

привязанном к катеру. Он махнул рукой двум парням, сидевшим в катере неподалёку. Они

начали заниматься приготовлениями к полёту толстяка. Один надел на него спасательный

жилет с привязанной к нему верёвкой, второй отвёл катер подальше от берега, пока верёвка не натянулась. Первый сделал отмашку рукой сидевшему в катере. Катер тронулся … Толстяк побежал… Расчёт был, как обычно, человек добегает до кромки воды и начинает над ней взлетать. Но тут был тяжелый случай: толстяк, весивший явно больше обычного человека, пробежал метров десять до воды, вбежал в неё сначала по колено, потом ещё глубже и уже не в силах переставлять ноги, плюхнулся пузом на воду, головой вперёд. Катер уходил в море, толстяк шлёпал на пузе по воде метров пятнадцать и потом медленно – медленно, как «боинг», начал набирать высоту. Весь пляж, наблюдавший за этой картиной, был в диком восторге…

…Выезжая с парковки, Макар увидел знакомого и попросил Димона тормознуть.

– Эй, Лёха, привет! – высунувшись в открытое окно, крикнул Макар невысокому, белобрысому пареньку.

– Здорово, пацаны! – поздоровался тот и подошёл к машине.

– Как дела? – спросил Макар, – всё массы «заводишь»?

– Да, только сейчас в ночном клубе программу веду. Подгребайте ко мне вечером… О! –

его взгляд упал на заднее сиденье машины, – а нахрена вам столько арбузов?..

…Тимофей зашёл в кабинет Пупса, который сидел за письменным столом, и плюхнулся в

кресло напротив него.

– Тимофей принёс трофеи! – весело сказал он, открыл свой портфель и выложил на стол:

два листа бумаги с высокохудожественными портретами Макара и Димона, подписанные

«говнюк №1» и «говнюк №2» соответственно; то самое цветное расписание движения поездов и тапок из окошка справочной. Перехватив недоумённый взгляд Пупса, он резким

движением смахнул тапок со стола.

– А чего ты такой радостный? И что за дерьмо ты приволок? И кто эти клоуны? – Пупс

раздраженно ткнул пальцем в портреты, – и вообще, чем ты занимался всё это время? –

он перегнулся через стол и подозрительно посмотрел на тапок.

– Объясняю, – начал Тимофей серьёзно, – эти клоуны ехали в тачке сразу после тебя, часы

по любому у них, этот,– он показал на портрет Макара, – сошёл с поезда. Вот расписание –

в это время был только один поезд, московский.

– Всё понятно, надо звонить Начальнику…А-а-а…? – Пупс распрямил над столом руку и

вопросительно показал пальцем вниз, туда где лежал тапок.

– А ну это я так, машинально, – смутился Тимофей.

Пупс укоризненно покачал головой и начал набирать телефонный номер.

– Алло! Начальник? Это опять я! Нужно одного урода найти. Он приехал сегодня на десятичасовом московском поезде. Есть его портрет. Пробей список пассажиров, подними их личные дела, фотографии, сравни с портретом, короче не мне тебя учить. Мне нужны его данные и координаты.

– Если ты сам портрет рисовал, ничем помочь не смогу. А что у тебя случилось-то?

– Часы мои помнишь? Они сейчас у этого козла, вроде как!

– Ну хорошо. Присылай факсом портрет.

Беспалая рука положила трубку. Заработал факс, появился портрет Макара.

–Это уже интересно…– задумчиво – заинтересованно проговорил хозяин беспалой руки…

…На одном краю этой живописной бухты берег был завален тёмными, поросшими водорослями валунами. Об них с брызгами разбивались сине-зелёные волны, немного не доставая до огромной мрачной скалы, частью которой были когда-то эти валуны, и пенясь, откатывались обратно. Остальная часть бухты представляла собой песчаный пляж, покрытый выброшенными прибоем пустыми раковинами и местами бурый от слипшихся в кучу водорослей.

Посередине бухты, как будто сбегая с холма к берегу наперегонки, рассыпалось несколько строений. Ближе всех к берегу стояла вытянутая беседка под навесом, как в «Особенностях национальной рыбалки». В ней, за заставленным бутылками столом, сидело несколько мужиков. У всех в руках было по стакану, на треть наполненному водкой. Откуда-то тихо доносилась песня «Чёрный ворон». Во главе стола восседал серьёзный пожилой мужик, со слезящимися глазами и помятым, небритым лицом со следами всего, что он выпил в этой жизни. К нему обратился сосед, крупный и усатый:

– Лукич! А когда рыбу-то ловить будем?

– Рыба не триппер, сразу не поймаешь, – спокойно ответил Лукич и выпил,– завтра пойдём.