Большой Кыш

— Возможно, кому-то Большая Тень покажется красивее, но лично мне, Бяке, хорошо жить именно здесь, в маленькой дубовой роще на холме Лошадиная Голова, где живут мои друзья, где растут мои деревья, где вьет гнездо моя ворона и где мой Енот бомбит «Мою Радость». Здесь все мое. И для всех здесь я — свой. И где бы я ни был, моя душа будет рваться сюда, в этот маленький мир, который радуется моим успехам и прощает огрехи, мир, за который я, Большой Кыш, навсегда в ответе.

И Бяка пошел вверх по холму, чутко прислушиваясь к голосам растений, насекомых и птиц. Он уже привык к тому, что, благодаря цветку папоротника, удивительным образом научился понимать их язык. Толстая кукушка спикировала сверху и полетела впереди Бяки, крича: «Слушайте все! Большой Кыш вернулся!» И все птицы холма отвечали ей веселым гамом. Да, кыш Бяка был достоин торжественной, радостной, дружеской встречи.

Но вот кышье братство прохладная погода загнала в хижинки. Никто из друзей не встретился Бяке на дороге. Проходя мимо Сяпиного домика, Бяка не удержался и постучал. Откровенно говоря, ему не терпелось встретиться и полобуниться со своим маленьким, по-своему отважным и, несомненно, мозговитым товарищем.

Дверца тут же отворилась, будто его ждали. На пороге стоял Ась.

— Наконец-то! Очень на дворе, а он где-то бродит. Заходи! Я тебя давно поджидаю, — улыбнулся старик.

— Ты? Меня? — удивился Бяка. — Но откуда ты знал, что я вернулся? Хотя… легко знать все наперед тому, кто ежедневно заглядывает в Книгу Мудрости.

— Что Книга! — подмигнул Бяке Ась. — Какая книга может знать жижнь лучше нас? Книга Мудрошти тут. — Он дотронулся лапой до своего лба. — Мы пишем ее сами для себя. И каждый наш поштупок предопределяет наше завтра. Вот так-то, дружок! — Ась пристально оглядел Большого Кыша и добавил: — Готовься, Бяка! Ты выдержал все ишпытания, ты даже нашел цветок папоротника, теперь тебя ждет твое ВЕЛИКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ! Я передаю тебе управление племенем. С этого дня ты — предводитель кышей Маленькой Тени. Отныне каждой осенью тебе предштоит уштраивать братьев на зимовку. И каждой весной предштоит их встречать.

— Я не могу быть Главным, — тихо сказал Бяка. — Я самый плохой.

Ась удивленно поднял брови.

— Ты же знаешь, — Большой Кыш посмотрел старику прямо в глаза, — это я разбудил Хнуся, я разрушил хижинку Туки, я выкинул Сяпину панаму, я погубил яйцо.

— Да, знаю… Но именно ты спас болотных жителей от верной гибели, а холм от оврага, сажая дубки. Ты вылечил маленькую ворону и вошпитал ее как кыша. Ты ухаживал за одиноким Енотом, ты освободил Большую Тень от длиннохвоштых.

— Да нет же… Это Сяпа, — успел вставить Бяка. (Он твердо знал: врать не очень хорошо, но если уж начал, ври до конца, а то запутаешься.)

— Надо судить о всех по справедливошти. Только глупые вороны убивают подранков. Но мы не вороны. Когда кто-либо из нас ошибется, мы не станем его заклевывать. Мы подождем. Он непременно исправитшя! Да, ты чуть было не погубил яйцо, но шделал это не нарочно. Верно?

— Что значит «чуть было»? — переспросил Бяка, но Ась оставил его вопрос без внимания. Тогда Бяка поинтересовался: — А где Сяпа? И что в его хижинке делаешь ты?

— Сяпа скоро придет. Я пока живу у него, потому что мой дом ражбил град.

— Понятно! — нахмурился Бяка. — Хнуся разбудил я, а досталось за это тебе.

— Какие счеты шреди швоих, — улыбнулся Ась, протягивая Большому Кышу Книгу Мудрости.

— Да не могу я ее взять, я и читать-то не умею, — замахал лапами тот.

— Ты прошто открой ее.

Бяка послушно открыл Книгу и оторопел — все страницы были пусты. Кыш с ужасом посмотрел на Ася.

— Где ВСЁ-ПРО-ВСЁ? — тихо спросил он, заикаясь.

— Все так, как и было. Такой передал мне Книгу старик Хих, когда я принял управление племенем. Это было много-много лет нажад. Может быть, когда-нибудь в ней что-то и было напишано, но, видно, штерлось со временем.

— Как же ты узнавал все про нас? — изумился Большой Кыш.

— Надо уметь любить. Любовь мудра, она подсказывает, где иштина.

Бяка молчал, он думал.

— Я выучусь грамоте, — пообещал он, — и сам напишу книгу про кышей. Я пока не знаю, что будет потом, но знаю, что было. Вот про это и напишу.

— Напиши, напиши! — улыбнулся Ась.

— Только ты, Ась, не болей больше. И не уходи на луну!

Ась смутился:

— Ты научилшя доброте, Большой Кыш! Но не жалей меня понапрашну. Я был болен штрахом жа Большую Тень. Но с тех пор как угрожа миновала, я опять ждоров. Прошто немножко штар.

Тут в Бякиной котомке что-то заворочалось, крышка с шумом открылась, и оттуда показалась встрепанная головенка маленького Гнусенка.

— Вы че тут, кыши, базарите? — сонно осведомился он.

— Ты откуда здесь взялся? — изумился Бяка. — В Большой Тени все с лап сбились, его обыскались, а он — тут. Отец совсем спать перестал, ищет этого оболтуса по всем углам. — Бяка слегка ущипнул кышонка. — Куда в лесу пропал, куда мои вещи из котомки дел?