Большой, маленький

— По существу это жираф, — отозвался Смоки, — верблюд-леопард. Верблюд в шкуре леопарда.

— Ради бога, почему же жираф? — спросила Софи. — Как он попал туда?

— Держу пари, что ты не первая спрашиваешь об этом, — сказал Смоки смеясь. — Представь себе их удивление, когда они впервые посмотрели на небо и сказали: о мой бог, что там делает жираф?

Небесный зверинец промчался перед ними, начав с зоопарка и перейдя на мужчин и женщин, богов и героев; созвездия Зодиака — хотя той ночью не все звезды были хорошо видны — предстали перед их глазами. Туманность Млечного Пути, раскинувшись широкой радугой светила над их головами; Орион приподнял одну ногу над линией горизонта, преследуя свою собаку Сириус. Они раскрыли сиюминутные знаки, которыми обменивались звезды. Юпитер, мерцая, горел на западе.

Смоки с детских лет читал сказки о звездах. Картинки в детских книжках были такими неопределенными и неполными, а сказки, по крайней мере некоторые из них, такими незначительными и обыденными, что Смоки казалось, что все должно быть правдой: Геракл выглядел таким же маленьким, как и он сам и его можно было отыскать на картинке только, если заранее знать, что он там был изображен и где именно искать.

В это же самое время Софи думала об их собственной сказке, о судьбе их троих, связанных друг с другом так же постоянно, как созвездия.

В ту неделю Земля в своем движении проходила через хвост давно пролетевшей кометы и каждую ночь звездный дождь рассыпался в черном небе; звезды вспыхивали беловатым светом и сгорали без остатка.

— Некоторые из них не больше, чем камешки-голыши или булавочная головка, — сказал Смоки, — то, что вы видите всего лишь отблеск в атмосфере.

Но в тот день Софи могла ясно видеть падающие звезды. Она подумала, что, наверное, она могла бы поднять одну звезду, рассмотреть ее и увидеть, как она падает — мгновенная ослепительная вспышка, которая заставляла ее затаить дыхание, а ее сердце замирало от ощущения бесконечности. Была ли это чья-то более счастливая судьба?

Она нашла в траве руку Смоки; другой его рукой уже завладела ее сестра и сжимала ее всякий раз, когда в небе вспыхивала догорая звезда.

Дэйли Алис не могла сказать, что она чувствовала — величие или ничтожество. Она не переставала удивляться, неужели ее голова такая большая, что может вместить в себя всю звездную вселенную, а может быть, Вселенная так мала, что может поместиться в человеческой голове. Два этих чувства боролись в ней, попеременно одерживая верх. Так звезды мелькали перед ее глазами, а потом Смоки взял ее руку, она закрыла глаза и показалась сама себе мельчайшей песчинкой, а внутри ее, как будто в крошечной коробочке светили звезды.

Так они лежали довольно долго, не разговаривая, каждый испытывая странное чувство непостоянства, эфемерности Вселенной — парадоксальное, но неоспоримое чувство; и если бы у звезд были лица и они сияли в небе так близко, как казалось, то они бы увидели их троих, как одно созвездие, соединенное в виде колеса на фоне темного, как небо, луга.

НОЧНОЕ СОЛНЦЕСТОЯНИЕ

Окно было закрыто, но в самом углу оставалась небольшая щель и полночный ветер дул, собирая в шероховатые холмики пыль на подоконнике: комната была подходящей для НИХ и ОНИ вошли.

Их было трое в спальне Софи и они стояли, тесно прижавшись друг к другу; они разговаривали, советуясь, склонив головы в коричневых кепках, их бледные лица напоминали маленькую луну каждое.

— Посмотри, она спит.

— Да, и ребенок спит у нее на руках.

— Она крепко его держит.

— Не так уж и крепко.

Все как один, они подошли ближе к высокой кровати. Лайлек лежала на материнских руках, ее головка была прикрыта чепчиком от холода, она согревала своим теплым дыханием щеку Софи.

— Ну, бери ее.

— А почему ты не берешь, если ты так беспокоишься?

— Давайте все вместе.

Шесть длинных белых рук протянулись к Лайлек.

— Подождите, — сказал один из них, — а где другая?

— Ты должен был принести ее.

— Нет, не я.

— Здесь она, здесь.

Они что-то доставали из туго набитого портфеля.

— Конечно, не очень похожа.

— Что делать дальше?

— Дуй.

Они что-то держали, прикрывая своими телами и дули все разом. Один из них все время оглядывался на спящую Лайлек. Они дули до тех пор, пока то, что они держали, не превратилось в другую Лайлек.

— Хватит.

— Теперь очень похоже.

— Теперь бери…

— Подожди пока…

Один из них очень близко подошел к Лайлек и потянул покрывало, которым была укрыта девочка.

— Посмотри, ее ручки запутались в волосах матери.

— Быстрее распутай.

— Бери ребенка, а то мы разбудим мать.

— Возьми это. — Один из вошедших протянул огромные ножницы, которые тускло поблескивали в слабом свете ночника, и открыл их со слабым щелчком.

— Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь.

Один держал ненастоящую Лайлек, другой приготовился забрать у Софи ее дочь, а третий стоял с ножницами. Они проделали все очень быстро. Ни мать, ни ребенок не проснулись, и они положили то, что они принесли, на грудь Софи.

— Теперь пошли.

— Легко сказать. Придется возвращаться другим путем.

— Если так нужно…