Большой, маленький

— Это какая-то хитрость, — сказал он. — Говоришь об одном, а имеешь в виду другое. Это хитрость.

Приняв задумчивый вид и наклонившись, он снова зашаркал ногами, а его опущенная рука быстро двигалась, приглашая Оберона следовать за ним.

— Я пойду с тобой, к кому захочешь, — бормотал он, — ты только будь рядом со мной.

— Спасибо, — поблагодарил Оберон, хотя был не совсем уверен, что эти слова относились к нему. Его уверенность таяла по мере того, как мужчина, чья походка оказалась быстрее, чем это казалась со стороны, и который поворачивал без всякого предупреждения, повел его по темным туннелям, пахнущих мочой; капли дождевой воды падали со стен, как в пещере и звуки шагов гулко отражались от стен. Затем они поднимались куда-то вверх по освещенным солнцем лестницам и по мере того, как они поднимались, улицы становились все чище, а его спутник выглядел все большим оборванцем и запах от него становился все неприятнее.

— Позволь мне взглянуть на это еще разок, — сказал он, когда они остановились перед целым рядом вращающихся дверей, сделанных из прочного стекла и стали, через которые проходила длинная вереница людей. Оберон и его провожатый пристроились к ряду входивших; негр углубился в изучение маленькой визитной карточки, а люди с брезгливым видом обходили их, бросая сердитые взгляды, может быть, из-за того, что они мешали продвижению, а может быть, по другим причинам — Оберон не мог точно сказать.

— Может быть мне спросить кого-нибудь еще? — прервал молчание Оберон.

— Нет, — без всякой обиды ответил негр. — У тебя уже есть провожатый. Видишь ли, я твой вестник. — Он посмотрел на Оберона своими узкими и хитрыми, как у змеи, глазами, в которых ничего нельзя было прочитать.

— Вестник. Меня зовут Фред Сэвидж. Крылатый вестник. Я ускользнул только, чтобы сказать тебе. — Ловко изогнувшись, он проскользнул сквозь крутящиеся двери. Оберон, заколебавшись, чуть не потерял его, но тут же бросился в свободный сегмент двери. Пройдя сквозь вертящееся стекло, он быстро шагнул вперед и столкнулся с Фредом Сэвиджем.

— Знаешь, мой начальник, Дьюк, — говорил негр, — я встретил Дьюка во дворе за старой церковью; через его плечо была перекинута нога мужчины. Он сказал, что он волк, только немного другой; волк покрыт шерстью снаружи, а он был волосат изнутри; он сказал, что я могу распороть его шкуру и попытаться…

Под давление толпы Оберон проскочил мимо него, еще больше испугавшись, что потеряет его, так как Фред Сэвидж не вернул ему визитную карточку адвокатской конторы. Он все еще пребывал в полном смятении и переводил глаза то к вершинам огромных зданий, которые терялись в облаках, такие строгие и благородные, то опускались к основаниям, заполненным магазинами, исцарапанным и покрытым грязными надписями; они были похожи на огромных мамонтов или на вековые дубы, на которых столетия оставили свои следы. Он почувствовал, как кто-то дергает его за рукав.

— Не разевай рот, — сказал рядом с ним голос Фреда Сэвиджа. — Не заметишь, как очистят карманы. Кроме того, — его улыбка стала еще шире и обнажила великолепные зубы, — они знают, кого выбрать из толпы, они только и ищут таких деревенских дурачков. Ну, ты еще научишься этому, — он захихикал и потащил за собой Оберона за угол, а затем вдоль улицы, полной людей и машин.

— Теперь, если ты приглядишься, — сказал Фред Сэвидж, — ты увидишь, что твой адрес должен быть на этой улице, но это ошибка. Он совсем на другой улице, хотя они не хотели, чтобы ты догадался об этом.

Со всех сторон доносились предостерегающие крики. Из окна второго этажа выбросили огромное позолоченное зеркало, подвешенное на веревках. Ниже по улице были свалены столы, стулья — целая контора на улице; прохожим приходилось сворачивать в сторону, перепрыгивать через отвратительно пахнущий водосточный желоб, чтобы обойти сваленную на улице мебель. Улицу заполняли автокары, водители кричали: «Посторонись, посторонись». Зеркало теперь свободно висело в воздухе и его зеркальная поверхность, которая раньше отражала спокойный интерьер вбирала в себя содрогающийся, дико извивающийся город. Зеркало выглядело ошеломленным и восхищенным одновременно. Оно медленно спускалось, а здания и рекламные надписи плясали и переворачивались, отражаясь в нем. Вокруг стояли зеваки, ожидая, когда появится их собственное отражение, и прикрывались полами пальто и зонтами.

— Пойдем, — сказал Фред и крепко взял Оберона за руку. Он лавировал среди мебели, таща за собой Оберона.

Среди рабочих, спускавших зеркало, раздались сердитые крики, в которых слышался страх. Что-то не получалось; неожиданно веревки ослабли, зеркало опасно накренилось на расстоянии фута от тротуара, закричали зеваки, мир закачался и перевернулся. Фред, шаркая и волоча ноги, прошел как раз под качавшимся зеркалом, задев своей шляпой его позолоченную раму. Хотя Оберон оглянулся, в какие-то доли секунды ему показалось, что он смотрит не назад, а вперед, в ту улицу из которой появился Фред и куда он скрылся. Потом он ловко наклонился и прошел под зеркалом.