Большой ментовский переполох

– Вы почему не пьете? Не уважаете?

– Да ты что, конечно, уважаем, – хлопнув его по плечу, успокоил Кулапудов.

– Тогда пей, – приказал Лысый, наливая полную рюмку водки.

Веня растерялся, он и так уже чувствовал, как голова идет кругом. Еще немного спиртного – и друзьям придется выносить его отсюда.

– Я это... попозже, – пробормотал Кулапудов.

– Ага, и мы попозже, – поддакнул Федя, а Леха только медленно кивнул.

– Ну нет, так дело не пойдет. Пейте, – приказал Лысый, наполняя рюмки Ганги и Пешкодралова.

– Не будем, – в один голос ответили курсанты.

И в этот момент произошло что-то странное. Валера сделал какой-то неуловимый знак рукой своим помощникам, и те, разом накинувшись на ребят, быстро скрутили им руки, связав за спиной тугими веревками.

– Не имеете права! – заорал Веня.

– Я вам всем морду набью, – пригрозил Леха и, немного подумав, добавил: – Вот только освобожусь немного.

– А я вообще иностранный турист. Меня трогать нельзя, иначе я в посольство пожалуюсь, – тихо пробормотал Федя.

– Ха, вы посмотрите на них, – с неожиданной иронией усмехнулся Лысый. – Вы что же думаете, мы совсем дураки? Да я вас сразу узнал, как только увидел. Вы вчера возле «Заходи – не пожалеешь» толпились.

– Но как вы нас узнали? – недоумевал Кулапудов.

– А вы своего черненького благодарите. Он у вас как визитная карточка, – пояснил бандит, указывая на Федю.

– Федя, больше мы тебя на дело не возьмем, – пообещал Кулапудов, на что Ганга немедленно обиделся.

– Вот что, братки, – начал говорить Лысый, – или вы нам сейчас по-хорошему рассказываете, что вам от нас надо, или придется вытягивать информацию методом пыток.

Курсанты испугались, но виду не подали. Они переглянулись между собой, и Веня сказал:

– Мы тайны следствия не выдаем. Пытайте.

– Что же, очень жаль. Значит, придется пытать, – проговорил главный бандит, снова подавая знак своим подельникам.

Федя зажмурился. Он, конечно, мог терпеть боль, но предпочитал это делать с закрытыми глазами. Леха тоже зажмурился, но по той причине, что ему совсем не хотелось видеть садистское наслаждение на лицах своих мучителей. Глаза закрывать не стал только Веня, потому что считал это признаком слабости, а слабость для настоящего милиционера – чувство незнакомое.

Только вот боли никакой и не было, вместо этого курсантам ловко запрокинули головы, разжали рты и начали выливать в них водку из рюмок. Такого подвоха ребята никак не ожидали. Они вертели головами, пытались выплюнуть спиртное, но от этого стало только хуже. Первым сдался Федя. Он покорно проглотил содержимое одной рюмки, потом второй, затем третьей, пока не окосел окончательно.

Веня первую порцию водки умудрился выплюнуть, вторую он наполовину расплескал, ударив со всей силы по руке Паслена головой, но третья и четвертая порция достигли своего назначения, удобно разместившись в организме Кулапудова.

Дольше всех сопротивлялся Пешкодралов, которого насильно спаивал Мишук. Леха мычал, сыпал проклятьями, но водку не пил. Наконец Мишуку надоело такое сопротивление, он просто открыл новую бутылку водки и начал вливать ее содержимое в горло Пешкодралова.

Когда бандиты сделали свое дело, на курсантов невозможно было смотреть. Мокрые, жалкие, с красными лицами, они сидели насупившись и упорно старались смотреть в одну точку, хотя глаза то вдруг начинали косить, то вообще закрывались. Однако мужество их не покидало, они по-прежнему отказывались отвечать на вопросы Валеры.

– Так-так, – проговорил главный бандит. – Если вы и сейчас молчите, то придется заняться членовредительством. Не страшно?

Курсанты молчали, глядя мутными глазами на своих мучителей.

– Паслен, – обратился к помощнику Лысый, – отрежь-ка вот этому, самому умному, ухо. – Он указал на Веню.

– Держись, Венька, – подбадривая друга, прошептал Пешкодралов.

Паслен взял со стола длинный нож и приблизился к Кулапудову. На этот раз Веня зажмурился – страшно все-таки. Одно дело, когда тебя водкой спаивают, ну, или бьют ногами, а совсем другое – когда уши отрезают. Однако страшного так и не произошло. Едва Паслен занес над головой Вени нож, в окно что-то стукнуло.

– Что это? – обернулся Лысый. – Мишук, посмотри.

И Мишук двинулся к окну.

* * *

Сколько раз в детстве родители Дирола предупреждали, что нельзя засовывать голову между железными прутьями заборов, решеток и тому подобных изделий кузнечного мастерства. И Санек всегда старался выполнять этот наказ. Но с годами то ли память стала не той, то ли Дирол просто решил, что стал слишком взрослым, чтобы слушать наставления родителей, и просунул-таки голову через решетку. Судьба жестоко наказала Дирола за такое своеволие.