Большой мир. Книга 2

— Сделай выбор, Сосуд! — сказал я снова вслух, открыл глаза. Громко. Пусть слышит, кто угодно, сейчас либо у меня появится сила выйти отсюда, либо я умру. — Сделай его сейчас! Мы с тобой сыграем позже, в любую игру, в которой снова будем соперниками за власть над количеством маны. Не сейчас. Вряд ли ты сможешь пустить меня на пятую ступень, я понимаю, это опасно. Говорю же, умирать я не спешу. Но я считаю, что кое-чего заслужил. Я заслужил маны немного больше, чем сорок чертовых фер…

— Что ты здесь устроил, господин гильдиец, — спросил мужской голос у двери. Не Ватриас, другой. — Воистину, безумен. Сиди спокойно или…

— Сосуд, сейчас или никогда! — проигнорировал я охранника.

— Ты глухой? Я сказал остынь и сядь на стул. Ты меня напрягаешь своим безумством, — сделал он шаг ко мне. — У меня есть право снова тебя усыпить, и я сделаю это.

Мое сердце колотилось в бешенном ритме. Спина вспотела, в ушах звенело. Не от страха снова уснуть и проснуться к своей казни, хотя это пугало. Вероятно, в этот момент, я действительно походил на шизофреника, стуча лбом об стену и повторяя свое желание Сосуду. Я старательно транслировал эмоции как бы внутрь себя. Представлял, что они материальны, имеют цвет, вкус, запах…

— Я озвучил требование, ты проигнорировал, — раздраженно сказал охранник и чем-то выстрелил. Сосуд мгновенно потерял три фер. Жалких три фер, которые поглотил мой щит. Жалких три фер из двухсот девяносто девяти.

Я развернулся к охраннику и пошел на него, он опешил, снова навел на меня какую-то трубку. Не ту, из которой стреляют аборигены, что-то автоматическое, механическое. Щит снова скушал три фер, и мой кулак незамедлительно поздоровался с челюстью молодого атлана. Его глаза закатились, и тело свалилось мне под ноги. Можно было вырубить и раньше, для этого не нужна магия, но без заветной синей дымки это не имело дальнейшего смысла.

Сосуд отдал мне ману. Не всю, а именно столько, сколько я попросил. Мне нельзя сейчас валяться в беспамятстве после перехода на четвертую ступень. В прошлый раз это продлилось сутки. Он оставил себе один фер. Один фер, который я тоже заберу, но позже. Это не было какой-то разумной договоренностью или типа того, я просто желал много маны, но не новую ступень. Сосуд понял меня.

Я стянул с охранника белую форму и сменил облик. Как раньше не додумался? Это ведь может прокатить! Черт, как так постоянно получается, что простые годные мысли приходят с опозданием?

Бежать. Нужно быстро уходить из этого знания.

При парне был одноручный меч и странная трубка, похожая на жезл регулировщика, и, очевидно, стреляющая какой-то усыпляющей отравой. Трубка была полностью ровным полым внутри куском металла, будто я держал в руке кусок оцинкованной водопроводной трубы — такая же серая, блестящая. Так же в том месте, где ее сжимала ладонь, было несколько квадратных выступающих кнопок.

— Барк, ты какого черта бросил пост? — раздался голос Ватриаса, не дав мне пройти от двери и десятка шагов. — Я тебя спрашиваю, Барк, стоять!

— Черт, — буркнул я, поморщившись, замер.

— Какого хера… Каин? — воскликнул Ватриас, захлопнув дверь одной из комнат.

Я обернулся к нему, и на меня уставились еще двое, дама с бумагами и парень с длинным, плотным мешком в руках. Мы остановились друг от друга шагах в четырех в длинном коридоре.

— Знаешь, на Земле я часто сталкивался с фанатиками, там их много. В основном религиозные, безмерно глупые и слабые. Слабые не физической силой, а волей, духом. Мне всегда было плевать на их существование, пока меня никто не трогает, но знаешь, что меня всегда больше всего задевало при общении с такими?

— Что ты несешь, Дикий, — вытаращил глаза Ватриас.

— Они не понимают, насколько их дух действительно слаб, полагая, что нерушимая вера — это сила. Сила, Ватриас, только в самокритике. Если у тебя есть сила, подвергай критике самое дорогое своему сердцу, особенно то, во что тебе хочется верить больше всего. И если вера прошла испытание — вперед…

— Усыпить его! — выкрикнул он.

Оба Пса бросили то, с чем шли, выставили на манер пистолета трубки, сжимая их ладонями вверх, и с тихим щелчком выпустили в меня иглы. Щит принял в себя атаку и распылил тонкие кусочки металла. Затем распылил следующую порцию.

— Какого черта? — опешил Ватриас, увидев, как немагические структуры просто развеялись.

Я навел трубку на первого и нажал квадратную кнопку. Щелкнуло, игла спокойно воткнулась в плечо мужчины, и тот мгновенно свалился на пол. Женщина успела выпустить в меня еще парочку игл, но ее постигла участь коллеги. Я направил трубку на моего тюремщика и холостой "щелк" обозначил, что она теперь бесполезна.

— Так вот, Ватриас Гриц, — сказал я спокойно, сделав к нему шаг, и отбросил трубку. — Ты…

Он не дал договорить, и его меч распорол воздух рядом с моим лицом, с нижней стойки. Я плохо владел одноручным клинком, но его атаки были еще более неуклюжими. Металл несколько раз звенькнул, и оружие Пса отлетело в сторону. В оболочку маны врезалось несколько структур из ветра, но не особо сильных.