Большой налет

Пурпурные облачка съеживались, и я уже видел между ними, что нас в комнате трое. В углу свесилась в кресле Нэнси Риган. В другом кресле, у двери, с черным пистолетом в руке сидел испуганный старичок. В глазах у него был отчаянный страх. Наведенный на меня пистолет трясся вместе с рукой. Я хотел сказать, чтобы он либо перестал трястись, либо отвел пистолет, но еще не мог выдавить ни слова.

Наверху прогремели выстрелы, их грохот наполнил тесный дом.

Старичок вздрогнул.

— Выпустите меня, — вдруг прошептал он, — и я вам все отдам. Отдам! Все... если выпустите меня из этого дома!

Слабый лучик света там, где не было и проблеска, вернул мне голосовые способности.

— Ближе к делу, — выдавил я.

— Я отдам вам всех этих, наверху... эту дьяволицу. Я отдам вам деньги, я отдам вам все — если выпустите. Я старый. Я больной. Я не могу жить в тюрьме. Что у меня общего с грабежами? Ничего. Разве я виноват, что дьяволица?.. Вы же сами видели. Я раб... а мне жить осталось всего ничего. Надругательства, брань, побои... и этого мало. Теперь я попаду в тюрьму, потому что эта дьяволица — настоящая дьяволица. Я старик, я не могу жить в тюрьме... Выпустите меня. Сделайте доброе дело. Я отдам вам дьяволицу... и этих дьяволов... награбленные деньги. Обещаю вам! — И это говорил насмерть перепуганный старичок, ерзавший и корчившийся в кресле.

— Как я тебя выпущу? — Я поднялся, не сводя глаз с его дула. Добраться бы до него, пока разговариваем.

— Как «как»? Вы друг полицейских, я знаю. Полицейские уже здесь — ждут рассвета, чтобы войти в дом. Я своими старыми глазами видел, как забрали Бритву Вэнса. Вы можете провести меня мимо ваших друзей, полицейских. Сделайте, как я прошу, а я отдам вам этих дьяволов и их деньги.

— Предложение хорошее, — ответил и, беспечно шагнув к нему. — Но могу я выйти отсюда, когда захочу?

— Нет! Нет! — сказал он, не обратив внимания на то, что я сделал к нему еще шаг. — Сперва я отдам вам трех дьяволов. Я отдам вам их живыми, но бессильными. И их, деньги. Обещаю -и тогда вы выпустите меня... и эту девушку. — Он вдруг кивнул на Нэнси, чье белое лицо, все еще хорошенькое, почти целиком превратилось в огромные глаза. — Она тоже неповинна в преступлениях этих дьяволов. Она должна уйти со мной.

Интересно, подумал я, что этот старый заяц о себе возомнил?

Я нахмурился с преувеличенной задумчивостью, а тем временем сделал еще один шаг.

— Не сомневайтесь, — убежденно прошептал он. — Когда дьяволица вернется в эту комнату, вы умрете — она вас обязательно убьет.

Еще три шага — и я доберусь до него и до его пистолета. В коридоре раздались шаги. Поздно прыгать.

— Да? — в отчаянии прошептал он.

За какую-то долю секунды до того, как вошла Большая Флора, я кивнул.

Она переоделась перед боем в синие брюки — возможно, Окуня, — расшитые бисером мокасины, шелковую кофточку. Курчавые соломенные волосы, чтобы не мешались, она стянула лентой. В руке у нее был револьвер, и еще по одному — в карманах брюк.

Тот, что в руке, поднялся.

— Тебе конец, — сказала она деловито.

Мой новый союзник заныл:

— Подожди, подожди, Флора! Не здесь же, прошу тебя! Сам я отведу его в подвал.

Она нахмурилась, пожала шелковыми плечами.

— Только быстро, — сказала она. — Через полчаса рассвет.

Я бы засмеялся над ними, если бы не так хотелось плакать.

Я должен верить, что этот старый заяц заставил ее переменить планы? Видимо, я отчасти надеялся на помощь старика, иначе не был бы так разочарован этой маленькой комедией, показавшей мне, что они просто устроили западню. Но в какую бы дыру меня ни заманивали, едва ли она будет хуже той, в какой я нахожусь.

И я вышел впереди старичка в коридор, открыл дверь, которую он мне показал, включил свет в цокольном этаже и стал спускаться по неровным ступенькам. Он шептал у меня за спиной:

— Сперва я покажу вам деньги, потом отдам вам этих дьяволов. А вы не забудете ваше обещание? Мы с девушкой пройдем через полицейских?

— Ну да, — успокоил я хрыча.

Он нагнал меня, сунул мне в руку пистолет.

— Спрячьте его, — шепнул он и, когда я засунул пистолет в карман, дал еще один, вынув, как и первый, из-под пиджака.

А потом он и в самом деле показал мне добычу. Деньги еще лежали в ящиках и мешках, как их вынесли из банков. Он захотел открыть несколько штук и показал мне деньги — зеленые пачки, обклеенные желтой банковской лентой. Ящики и мешки хранились в маленьком кирпичном чулане с висячим замком на двери, и ключ был у него.

Когда мы кончали осмотр, он закрыл дверь, но не запер и повел меня назад ко входу.

— Это, как видите, деньги, — сказал он. — Теперь насчет них. Вы станете здесь, спрячетесь за этими ящиками.

Перегородка делила подвал надвое, в ней была дверная коробка, но без двери. Старик велел мне спрятаться около этого проема, между перегородкой и четырьмя ящиками. Стоя там, я оказался сзади и справа от того, кто спускался по лестнице и шел через подвал к чулану с деньгами. Оказывался я в этой позиции тогда, когда человек проходил через проем в перегородке.