Большой обман

Папа раскрывает ладонь, и я вижу блестящую книжечку со спичками — из тех, что в ходу в казино. На обложке вытиснено серебряными буквами: «Тадж-Махал». Папа привозил мне такие книжечки всякий раз, когда наведывался в Лас-Вегас или Атлантик-Сити. Целая дюжина лежит у меня под кроватью в обувной коробке — мои сокровища, блестящие прямоугольнички с именем заведения на обложке — «Пески», или «Дюны», или «Казино сдвоенных подков». От них исходит запах пороха, и шарма, и незнакомого мира, который так далек от обыденной жизни. Папа привозил мне целые горы всякой кондитерской экзотики типа «Леденцов Херши», или «Булочек Орео», или «Корзиночек с арахисовым маслом Ризис» и упаковки розовейшей надувной жвачки в толстых сочных брикетах (а не в дурацких тоненьких пластинках, которые отдают нефтью и моментально теряют вкус, стоит им попасть в рот). Эти брикеты я резала на части и позволяла себе по маленькому кусочку в день, чтобы они подольше не кончались. Что касается оберток, то все они хранятся в герметичном пластиковом пакете, и я иногда достаю их и нюхаю, чтобы не забыть вкус той резинки.

Я долго-долго верчу книжечку в руках, прикидывая, как красиво она будет смотреться рядом с другими книжечками, затем пересиливаю себя и отдаю ее папе обратно.

— Держи, — стоически произношу я. — Отдашь ее мне в следующий раз.

Папа понимает. Кивнув, он прячет книжечку и похлопывает себя по карману, показывая мне, что уж там-то драгоценность будет в безопасности.

— Значит, так, Одри, — начинает папа. — Рассказывал ли я тебе про ежегодный перелет арктической крачки на расстояние в двадцать тысяч миль?

— Не помню. — Я улыбаюсь и делаю вид, что не понимаю, о чем речь.

— Так вот, — продолжает папа, — это очень необычная и интересная история. Незадолго до наступления зимы эта крошечная птичка, которая весит не больше пакетика с сахаром, каким-то образом замечает, что дни делаются все короче и короче…

* * *

Уже четыре часа утра, а я все не сплю. Голова трещит, ноги затекли (полночи я их поджимала под себя), и я сдаюсь — встаю, прокрадываюсь на кухню, выпиваю чашку холодного клюквенного морса и роюсь в сумке в поисках спичек с логотипом казино. Прихватив их в спальню, кладу рядом с будильником. В желтом свете, исходящем от светящихся римских цифр часов, я рассматриваю надпись, сделанную папиной рукой. Это та самая книжечка, которую я вернула ему тогда на берегу моря. Все это время я думала, что она по-прежнему у него и можно надеяться, что папа когда-нибудь вернется.

Оказывается, папа не принял книжечки и опять передал ее мне. Это все равно что сказать: «Я никогда не вернусь».

7

— Возьми еще варено-жареной свинины.

— Или рыбы с перцем и медом.

— Я даже свою вермишель не могу доесть.

— Хочешь еще вермишели? Возьми у меня.

— Еще осталось сакэ. Может, хочешь сакэ?

* * *

Воскресенье. Середина дня. Джо работает, а я со своими лучшими друзьями Лорной и Питом поглощаю китайскую пищу, доставленную на дом из ресторана. Пит работает у Джо — если только не переписывает в очередной раз свой эпический научно-фантастический киносценарий, — а с Лорной мы знакомы еще со школы. Все вокруг лезут из кожи вон, чтобы хоть немного развеселить меня.

— Со мной все нормально. Ей-богу. Я не так уж и расстроилась из-за всего этого.

Парочка смотрит друг на друга, а потом опять на меня.

— Не понимаю. — Пит проделывает дыру в паровом пирожке и щедро сдабривает его соевым соусом. — Кем надо быть, чтобы запретить человеку прийти на похороны собственной жены?

— Бывшей жены. — Лорна убеждена, что это совсем другое дело.

— Ну да, — соглашается Пит, — но тем не менее.

Лорна подливает мне сакэ, а я своими пластиковыми палочками скатываю из риса снежок.

— Странно, что он тебе ни разу не позвонил. Да хоть бы письмо написал. Ни слуху ни духу за все это время.

— Может, он умер.

— Пит.

— Извини. Я не хотел сказать ничего плохого.

Я ерзаю на стуле.

— Это не его вина. Если Фрэнк сказал ему, что так хотела мама, он мог просто подчиниться.

— Даже если ему запрещалось видеться с тобой?

— Не знаю, — говорю я спокойно. — Судя по всему, к тому времени он уже был в довольно-таки жалком положении. Может, он считал, что без него мне будет лучше.

— Все это и впрямь грустно, — говорит Лорна. — Интересно, где он сейчас? Чем занимается?

— Наверное, играет и проигрывает. — Я подливаю себе сакэ.

— Думаешь, он еще играет?

— Да, — отвечаю я. — Если он жив, то играет.

Пит и Лорна варят кофе и убирают грязную посуду, а я откидываюсь на спинку дивана и переключаю каналы кабельного телевидения. Программе «Собаки на службе» я уделяю некоторое внимание.

— Прости, — Лорна ставит на столик сладости и садится рядом со мной, — мы не хотели тебя расстроить.

— Все нормально, — возражаю я. — Вы хотели как лучше.

— И что ты собираешься делать? Постараешься его разыскать?

Я пожимаю плечами:

— Не знаю. Даже вообразить не могу, с чего начать.

— А что думает Джо?

— Он считает всю затею никчемной. Вряд ли мои розыски увенчаются успехом.

— Откуда пришла последняя весточка о твоем отце?

— Из Штатов вроде. Но это вилами по воде. Он может быть где угодно.