Большой Песец

– Итак, Юрий Владимирович, что вас к нам, так сказать, привело? – спросил младший лейтенант ГБ. Лет тридцать, измученное посеревшее лицо, красные от недосыпа глаза. Чуть позже Юра заметил, что левая рука у главопера почти не гнётся.

– Вам же звонили из Прокуратуры…

– Да, звонили, просили принять. Но что за вопрос, не уточняли.

– Видите ли, товарищ младший лейтенант, у вас содержится Власов…

– ?

– Бывший генерал-лейтенант.

– Ааа, этот. Ну да, есть такой. И зачем он вам?

– Видите ли, я сотрудник карельского штаба партизанского движения.

– Я видел уже ваши документы. Как это связано с Власовым?

– У него могут быть сведения об организации контрпартизанских подразделений противника.

– Власов находится под следствием. И всё общение с ним только с разрешения следователя.

– К сожалению, я его найти не смог. У меня завтра заканчивается командировка и нет времени искать следователя. А сведения, которые могут быть у Власова, очень бы помогли нашим партизанам. И потом, вам же звонили из Прокуратуры…

– Но про Власова они ничего не говорили.

– И что же мне делать? Ведь могут погибнуть советские люди… Где мне следователя искать? Может быть, всё-таки можно мне с Власовым встретиться? Ведь он же уже даёт показания. – Юра еле удержался, чтоб не зажмуриться. Это был главный вопрос: даёт ли уже Власов показания?

Представитель Ставки просил узнать это. Если Власов ещё не успел ничего серьёзного про своих друзей-соратников наговорить, то надо было попытаться уговорить его никого не сдавать, обещая за это вытащить из тюрьмы. А вот если уже наговорил… То надо сделать так, чтоб Власов замолчал навсегда. Да и в первом случае, при возможности, надо было попытаться дать генералу-перебежчику хитрую микстурку. Вдруг пообещает молчать и не выполнит?

Опер взглянул на часы и кивнул. Юра так и не понял, что подтвердил опер. То ли сотрудничество Власова со следствием, то ли своё согласие пойти навстречу Юриной просьбе.

– Ладно, он сейчас на прогулке должен быть. Сейчас вас отведут в другой кабинет. Подождите там.

Сумрачные коридоры-переходы, выкрашенные грязно-зелёной краской и перегороженные массивными решётками. Кабинет-допросная мало отличался от наличествующих в этом здании в гораздо большем числе камер. Три на четыре метра. Оштукатуренные неокрашенной «шубой» стены. Забранное решёткой маленькое оконце под потолком. Вместо нар в допросной стол и два табурета, привинченные к полу. Тусклая лампа над дверью. Железная скрипучая дверь. Только в двери, в отличие от её камерных сестёр, не откидная «кормушка», а небольшое застеклённое окошко. И что характерно, дверь здесь, как и в камерах, запиралась только снаружи. Дверь, правда, сопроводивший в допросную Юрия сержант не закрыл.

– Если что-нибудь надо будет – зовите. Или вон на столе кнопка. Нажмёте – сразу прибежим.

– Хорошо, спасибо. А скоро приведут?

– Да откуда ж я знаю? Приведут – когда приведут. Могу чайку предложить. Как раз чайник только поспел. И заварка настоящая. У меня товарищ с Кавказа недавно посылку из дома получил. Так что настоящий – чёрный, грузинский, – отчего-то пробрало на любезность и словоохотливость дежурного сержанта.

– Было бы неплохо. А то что-то тут у вас холодновато.

– Так угля в котельную мало завозят. В первую очередь ведь на заводы везут. А к нам – остатки. Пыль, а не уголь. Да и правильно, нечего на зэков хороший уголь переводить. А мы вот чайком греемся, – стоя в дверях, прокомментировал сержант.

– А можно два стакана попросить? Угощу арестанта, может, побольше чего нужного расскажет. – Юра просительно посмотрел на сержанта.

– Стаканы у нас зэкам не положены. А два кругаля[37] налью.

Через пару-тройку минут перед Юрой на столе уже стояли две надраенные до блеска жестяные кружки, исходящие ароматным парком. Юра, обжигаясь сделал глоток из тюремной посуды и прислушался. За дверью, в коридоре, – тишина. Что делать? Надо принимать решение. Можно спросить Власова про то, как немцы на партизан охотятся, и получить от него скорее всего невнятный ответ, вряд ли немцы посвящали перебежчика в вопросы охраны тыла. И уйти, удовлетворившись этой информацией?

А можно передать привет от товарища Отто и задать вопросы, интересующие представителя Ставки. Но что-то сыкотно. Никогда прежде не приходилось Юре в таких темах участвовать. А вдруг Власов уже всех сдал? А вдруг захочет и Юру сдать энкавэдэшникам? Боязно. И как оправдываться? Или сразу сделать то, о чём ещё просил представитель Ставки? Умрёт Власов, и даже если он уже что и успел наболтать, то из могилы вряд ли это сможет подтвердить.

Юра осторожно подошёл к двери и выглянул в коридор. В конце коридора давешний сержант с папиросой в зубах медитировал, сидя за столом над стаканом в манерном подстаканнике. Видимо, услышав шорох, сержант оторвался от созерцания стакана и поднял взгляд на Юру.

– Не переживайте, товарищ, сейчас должны привести вашего знакомца.

– Да не знакомый он мне.

– Знакомый-незнакомый… Всё равно уже ведут.