Большой план апокалипсиса: Земля на пороге Конца Света

По части обстоятельств гибели августа у историков нет единого мнения. По одним сведениям, предчувствуя надвигающуюся катастрофу, Юлиан сам искал смерти в бою. По другим, его ударил копьем легионер-христианин, улучивший подходящий момент и расквитавшийся с Юлианом и за притеснение единоверцев, и за симпатии к Иерусалимскому храму. Согласно эзотерической версии, впрочем, построенной на показаниях очевидцев трагедии, императора сразил призрак, неожиданно возникший на поле боя. Кстати, подобного мнения придерживалась и противоборствующая сторона. Так, выдающийся мусульманский историк Абу Джафар Мухаммад ат-Табари, правда много позже, в IX столетии, писал, будто римский император пал от «невидимой стрелы», ударившей его прямо в сердце. Описание гибели Юлиана, оставленное сопровождавшим армию Марцеллином, можно понимать и так и сяк. «Вдруг император, который в этот момент вышел немного вперед для осмотра местности, получил известие, что на наш арьергард неожиданно сделано нападение с тыла. Взволнованный этим неприятным известием, он забыл о панцире, схватил в тревоге лишь щит и поспешил на помощь арьергарду. Пока он, забыв о личной опасности, спешил восстановить порядок, персидский отряд катафрактов совершил нападение на находившиеся в центре центурии. Заставив податься левое крыло, неприятель стремительно стал окружать нас и повел бой копьями и всякими метательными снарядами, а наши едва выдерживали запах слонов и издаваемый ими страшный рев. Забывая о себе, Юлиан, подняв руки, с криком старался показать своим, что враг в страхе отступил, возбуждал ожесточение преследовавших и с безумной отвагой сам бросался в бой. Неизвестно откуда внезапно ударило его кавалерийское копье, рассекло кожу на руке, пробило ребра и застряло в нижней части печени. Пытаясь вырвать его правой рукой, он почувствовал, что разрезал себе острым с обеих сторон лезвием жилы пальцев, и упал с лошади».

Не менее противоречивы сведения относительно последних слов Юлиана. Согласно некоторым источникам, умирая, он собрал кровь в пригоршню и бросил ее в солнце со словами: «Будь удовлетворен». Другие сообщают, что последней он вымолвил фразу: «Ты победил, Галилеянин». Как было на самом деле, неясно. Выдающийся греческий философ Либаний, современник Юлиана, писал: «Кто же был его убийцей? Имени его я не знаю, но что убил не враг, явствует из того, что ни один из врагов не получил отличия за нанесение ему раны. И великая благодарность врагам, что не присвоили себе славы подвига, которого не совершили, но предоставили нам у себя искать убийцу. Те, кому жизнь его была невыгодной, а такими были люди, живущие не по законам, сделали свое дело, так как их толкали к тому и прочая их неправда, коей не было дано воли в его царствование».

Искать убийц, понятно, никто не стал. Да и не до того было римлянам. Новый император, гигант Иовиан, командир гвардии, избранный генералами римской армии на следующий же день после смерти Юлиана Отступника, был христианином и куда больше заботился о том, чтобы вернуть все как было. И вернул, как только ему удалось заключить весьма невыгодное перемирие с персами. Объявил христианство государственной религией и даже сжег парочку языческих храмов, переоборудованных его предшественником в библиотеки.

О замысле Юлиана восстановить Иерусалимский храм тоже, понятно, больше никто не заикался. В V столетии Палестину завоевали войска победоносного омейядского халифа Абд аль-Малика (684–705 гг. н. э.), распорядившегося построить на фундаменте разрушенного римлянами храма величественную мечеть Куббат ас-Сахра («Купол Скалы»)83. Именно ее неграмотные крестоносцы, в гости к которым мы с вами отправляемся, и приняли, захватив Иерусалим, за Храм Соломона. Их трепет легко объясним, ведь и поныне под куполом Куббат ас-Сахра хранится тот самый краеугольный камень, с которого Господь начал сотворение нашего мира.