Большой погром (СИ)

Воеводы, обсуждая мой план, подняли такой шум, что великому князю пришлось призвать всех к тишине. После чего началось обсуждение, и многие были против похода в Священную Римскую империю. Не потому что они боялись, а по той причине, что мыслили старыми категориями. Как это так, враг на твоей земле, а идешь к противнику в гости? По мнению старых воевод, я нес околесицу и бредил. Вот в лобовой атаке, под стрелами баллист и камнями катапульт положить свою дружину — это они понимают, к подобному геройскому поступку все готовы. А обрушиться на Гамбург и Бремен — тут вожакам не по себе.

Проблема старая и хорошо известная. Косность мышления людей, в частности воинов, всегда меня поражала. Они привыкли думать линейно, по шаблонам, и часто не могли решиться на выход из привычной колеи. Страшно. Под танк с гранатой прыгнуть и погибнуть могут, а поднять голову и заявить о своих правах зажравшемуся чиновнику или полицейскому не в состоянии. Сидеть в окопах под огнем артиллерии и ждать смерти привычно, а совершить марш — бросок по вражеской территории на пару сотен километров, отыскать вражеского командира и отрезать ему голову, не получается. Срабатывает внутренний запрет. И вроде бы время другое, не двадцать первый век, а двенадцатый, но ничего не меняется, ибо люди остаются людьми, со всеми своими пороками и достоинствами.

Спорили долго, а в итоге решили поступить, как я предложил. Главное — что скажут Доброга и Рагдай, а они за меня. Поэтому на следующий день мы отошли от Рудных высот и разделились. Великий князь и с ним пять тысяч воинов, остаются. Варяги князя Будимира по — прежнему перекрывают приморский тракт. А остальное войско двинулось на юг, дабы затем повернуть на юго — запад и вторгнуться в Священную Римскую империю. Командует армией вторжения Доброга. Так было решено на совете. А на деле он руководил только венедами и союзниками, а степняки подчинялись мне. Для них Доброга великий шаман северных людей, а хан Вадим Сокол, и только я мог отдавать половцам и черным клобукам приказы.

Перед нами чисто, вражеских заслонов нет, и основная проблема в проходимости местных дорог. Широких трактов мало, а летники (грунтовые дороги) узкие. Всем по ним не пройти, так что пришлось рассыпаться на тысячи и сотни. Управлять войсками трудно, но опыт уже имеется. Орда прошла через Польшу, а затем немало покружила вокруг Магдебурга, и степные тысячники справлялись, а венеды шли впереди, как проводники, или в арьергарде.

Венедско — половецкое войско приближалось к границам Священной Римской империи настолько быстро, насколько это возможно. И каждый день из лесов выходили лютичи, которые не захотели покидать родовые земли и решили переждать войну в лесах. Они встречали нас с радостью и помогали, чем могли, указывали хорошие дороги и переправы через речки, а кое-кто присоединялся к отрядам. Было их немного, но какая ни есть, а помощь.

Так проходил день за днем. Мы приближались к Лабе, и в это же самое время я отправил за головой Оттона Аскания и князя Яксы убийц. Ученики Валентина Кедрина отдохнули, восстановились и снова рвались в бой. Вароги ушли, а Кедрин, получив разрешение вернуться в Рарог, с моими письмами отправился в Зеландию.

Наконец, через пятнадцать дней, форсировав Лабу, мы оказались на вражеской земле, и вскоре подошли к Люнебургу. Германцы нас ждали, вражеские пограничники не зря ели свой хлеб. Поэтому успели предупредить местные власти и они, закрыв ворота города, отправили гонцов в Бремен и Гамбург. Но мы штурмовать город не собирались. Степняки выжгли окрестные поля и деревни, перебили крестьян и разрушили церкви. А венеды немного отдохнули, дождались подхода отставших отрядов и двинулись строго на запад.

Остановить нас было некому, и мы творили, что душе угодно. Кругом, куда ни посмотри, пожары, убитые люди, разоренные селения, разрушенные христианские святилища и кровь, в небесах стаи стервятников, а в лесах волки. Звери и птицы чуяли, где можно попировать, и следовали за нами по пятам. Все районы империи от Бардовика и Люнебурга на севере, Бремена и Вердена на западе, Вальбека на юге и Вербена на востоке оказались под ударом. Степняки и отряды венедов рассыпались по землям наших врагов, и спасения от них не было. Бесчинства, зверства, насилие, грабежи — воины творили то, что крестоносцы делали в наших землях. Но меня это не касалось, ибо хватало иных забот.