Большой погром

– Я так и сделаю, Вадим. – Он кивнул и задал другой вопрос: – Когда ты собираешься двигаться дальше?

– Завтра.

– А я здесь задержусь на пару дней.

– Не имею ничего против.

– А как добычу поделим?

– Пополам. Тебя это устраивает?

– Вполне.

На следующий день, как и собирался, я двинул конницу дальше, а Ярослав Владимиркович остался, ибо не всё ещё разграблено. В очередной раз произошло разделение войска, и, спустя несколько дней, не встречая сопротивления, мы подошли к Севежу. Половцы покрутились под стенами, пометали в защитников стрелы, и войско, обойдя город, направилось к Одре.

День за днём одно и то же. Утро и завтрак. На коня – и в путь. Привал и обед. Конный переход и вечер. Ужин и доклад разведчиков. Горящие деревеньки вдоль нашего маршрута и военный совет с тысячниками, которые докладывали, что воины недовольны. Вокруг так много добычи, молодых сочных девок и вина, а они не видят никакого отдыха. Однако я не обращал на это никакого внимания. Воины всегда бурчат и постоянно чем-то недовольны. Лишь бы бунт не поднимали, а его не будет. Половцы не посмеют, варяги знают, что приближаются к родным местам, а чёрные клобуки – наёмники, которые отрабатывают своё серебро. И только с побужскими кочевниками было сложно. Держась в отдалении, они продолжали идти с нами, но мой приказ не убивать без нужды поляков не выполняли.

Вскоре мне это надоело. Мои ордынцы смотрели, что побужским половцам всё можно, и стали огрызаться. Поэтому я послал к вождю независимых кочевников учеников Валентина Кедрина, и тот погиб. Рано утром его обнаружили в шатре с перерезанным горлом, и побужские степняки, не успев его схоронить, стали выбирать нового походного вождя. Но вместо этого мои тысячи окружили их, и я заставил вольных степняков подчиниться. Поставил их перед выбором: либо они все погибают, либо признают меня своим ханом до тех пор, пока не вернёмся в Дикое поле. Они смирились, а потом, как обычно, некоторые попытались сбежать. В ближайшую ночь две сотни повернули на восток, но далеко не ушли. Беглецов догнали чёрные клобуки и воины Кучебича и всех порубили.

На подчинение побужских половцев, которых пришлось раскидать по тысячам и сотням, потратил двое суток. За это время войско отдохнуло, а ещё через три дня мы добрались до Ополе, и войско вышло к Одре. Ориентир верный, и дабы добраться до поморянских земель, необходимо идти вниз по течению. И в это время произошла встреча с одним примечательным человеком.

Из передового дозора примчался варог, который доложил, что впереди, прямо на дороге, горит большой костёр и возле него воины. Судя по всему, поляки. Но они встретили половцев словно друзей, и вожак ляхов хотел бы увидеться с ханом Вадимом Соколом.

Сначала я подумал, что это диверсионная группа венедских витязей, которые находятся в глубоком тылу противника. Поэтому приказал не трогать странных ляхов и вскоре встретился с их вождём, средних лет блондином в хорошей кирасе и на добром коне. Оружие у него не забирали, ни к чему, и опасности от него я не почуял. В душе этого воина царило безмятежное спокойствие, и ещё там было нечто, что напомнило мне ледяную пустыню. Он не был нашим диверсантом. Но что ему нужно? Пока не поговоришь, не узнаешь. И когда лях пристроил своего коня рядом с моим, я первым начал разговор:

– Кто ты?

– Здрав будь, Сокол. – Он слегка опустил голову. – Меня зовут Ян Попел.

«Попел-пепел», – промелькнула мысль.

– Зачем ты хотел меня видеть, Ян Попел?

– Намерен служить тебе, славный хан. За серебро и золото. За земли и женщин. За возможность покарать своих врагов.

– Ты лях?

– Да.

– Знатного рода?

– Так.

– И всё равно хочешь мне служить, когда мои воины разоряют Польшу?

– Верно.

– Почему?

Он усмехнулся, и усмешка была не весёлой, а горькой.

– Вождь, я буду говорить откровенно, ибо наслышан о твоей проницательности. Мой род древний, но бедный. Дед говорил, что мы – потомки короля Попела Второго, которого съели мыши. Побочная ветка, потомки бастарда, однако всё равно в нас течёт кровь королей. Поэтому Пясты и королевское дворянство всегда относились к нам с подозрением, и судьба нас своими милостями не баловала. Дом наш был невдалеке от Ратибора, и мы всегда кому-то служили – чехам, уграм или германцам. Без разницы. Кому угодно, только не Пястам. Кто хорошо заплатит, тот приказы и отдаёт. Так продолжалось долго, пока Болеслав Кривоус не прислал за нашими жизнями своих воинов, которые пришли под покровом ночи и перебили всех моих родственников. Только я спасся. Один. Последний Попел.

– Значит, Пясты – твои враги? – уточнил я.