Большой погром

– Всё в руках Божьих. Отец проявил гордыню и поплатился за это. Но всё же я не понимаю, почему ромеи совершили столь подлый поступок. Им это не выгодно, и посольские, кто уцелел, продолжают твердить о своей непричастности к смерти моего родителя.

– В этом нет ничего удивительного. Вокруг императора Мануила, как и вокруг любого государя, несколько партий. У каждой свой интерес и выгоды. Поэтому зачастую правая рука не знает, что делает левая, и посольские могли ничего не знать о покушении. Даже император об этом мог не знать. И заказ на убийство Изяслава Мстиславича, скорее всего, поступил от тех, кому это выгодно. Сам подумай, кому мешают русские купцы и кому поперёк горла дружба Киева и Константинополя. Ответ получишь быстро и поймёшь, кто отдал приказ на убийство.

Он смерил меня долгим колючим взглядом, словно подозревал, что я замешан в убийстве царя. Однако я был невозмутим, и Мстислав отвернулся, а затем задал новый вопрос:

– А тебе смерть моего отца выгодна?

– Нет. Мы с ним всегда находили общий язык, и у нас была договорённость, что в случае нового наступления крестоносцев на венедов Русь окажет нам помощь и ударит по ляхам. Надеюсь, эта договорённость останется в силе.

– Не всё так просто, ведун.

– Не понимаю тебя, князь. Ты собираешься отступиться от нашего тайного союза?

– Возможно, мне придётся это сделать. Ромеи хотят отомстить за смерть своих людей. Мы на пороге войны: они собирают армию для удара по Галичу и флот, который атакует Олешье. После чего мы потеряем выход в море. Нам нужны союзники, и Владислав Пяст, король Польши, предлагает мне породниться. Он готов отдать за меня свою дочь Рыксу. В приданое за невестой даёт земли на правом берегу Вислы до самого Буга. Взамен я обязуюсь не пропускать половцев в Польшу и поддерживать его.

– Ты уже принял предложение ляхов?

– Пока нет.

– И давно с ними идут переговоры?

– С весны. Отец почти принял предложение Владислава, но погиб…

«Как интересно получается, – подумал я. – Изяслав вёл переговоры с тремя сторонами. Настоящий политик. Венедам обещал одно, полякам другое, а ромеям третье. Причём делалось всё тихо и спокойно, без нервов и криков. Ещё бы немного – и ничего уже не изменить. Так что вовремя его убрали. Но что дальше? Если Мстислав всё-таки сговорится с ляхами, о большом походе степняков в Европу придётся забыть. Русские дружинники нас не пропустят, а воевать с Киевом я не собираюсь. Может, убрать Мстислава, пока он не успел стать царём? Сделать это будет трудно, охрана такая, что мышь не проскочит, но попытаться можно…»

Прерывая мои мысли, Мстислав сказал:

– Я не хочу ссориться с тобой и венедами, Вадим.

– Мы тоже не хотим ссоры, князь, – ответил я. – Но как быть? Мы рассчитывали на помощь со стороны Киева и помогли твоему отцу стать царём. А теперь выходит, что за нашей спиной он сговаривался с врагами. Это не по чести.

– В первую очередь отец думал о благе Руси, и это служит ему оправданием. Мне войны тоже не нужны. Но так получается, что Бог не хочет нашего союза с ромеями. Значит, воевать всё-таки придётся. Для этого нужны воины, припасы и деньги. С первым и вторым всё просто, а вот серебра у меня нет. Поэтому кто мне поможет, тот и станет настоящим другом.

– У ляхов с серебром тоже туго. Они до сих пор после прошлого Крестового похода никак в себя не придут.

– А у вас гривны есть?

– Найдутся. Сколько тебе нужно?

– Пять тысяч. – Он ответил сразу, без размышлений, и это говорило о том, что будущий царь над этим вопросом уже думал.

– Допустим, пять тысяч гривен у нас найдётся. Что мы с этого будем иметь?

– Договор. Не на словах, а на бумаге со всеми положенными печатями.

– Тайный?

– Конечно.

– А как же ляхи?

– Я женюсь на Рыксе и возьму приданое. Правобережье Вислы будет присоединено к Владимиро-Волынскому княжеству. Мы с Владиславом станем родственниками. Но если он пойдёт против венедов, а церковь заставит его кинуть своих воинов в бой, я открою половцам дорогу в Европу и отпущу с тобой князей, которые захотят повоевать с соседями.

– И много таких будет?

– Молодые Долгорукие и Ольговичи точно пойдут, а ещё мой дядя Ростислав Мстиславич и Ярослав Галицкий.

– А ты?

– Я останусь в стороне, мне с ромеями предстоит биться.

Вызвав свой ведовской талант, я прислушался к чувствам князя и убедился, что он говорит искренне. Обмана нет. Но это ничего не значит. Сегодня он так думает, а завтра иначе.

Политика – грязное дело. Я всегда это знал. И вот очередной пример. Один царь Всея Руси собирался меня обмануть, а его преемник торгуется, и мне придётся принять его условия.