Большой пожар

— Не сделай он этого, с пожарной охраны сняли бы три шкуры, — сказал Вася. — Искать бы никого не надо было: бей пожарных! Савицкий, Оля, ответил сразу на два твоих вопроса: и кто виноват? и почему пожар распространился так быстро. Да из его ответа только слепой, как крот, и глухой, как пень, не поймет, что Дворец был крайне пожароопасным — настоящая пороховая бочка! Теперь я еще больше удивляюсь, что мы его все-таки потушили. Ну а что касается полотера и уборщиц — не они, так другие: была бы для огня пища, искра всегда найдется.

— Ну, это уже фатализм, — возразила я. — Ты еще скажешь, что Дворец с первого дня был обречен на пожар.

— Нет, не скажу, — подумав, ответил Вася. — Точнее будет другая формула: в случае пожара Дворец был обречен на чрезвычайно быстрое распространение дыма и огня. Ибо из всех недостатков, о которых писал Савицкий, устранили только один; вывесили в помещениях планы эвакуации. Но раз остальные недостатки устранены не были, пожар развивался стремительно, и посему цена этим планам была ломаный грош.

— Подходим к самому главному, — сказала я. — Конкретно: почему, почему огонь распространился так быстро?

— Вопрос поставлен неточно. — Вася взял лист бумаги и начал набрасывать план Дворца. — Слишком быстро, Оля, распространялся не огонь, а дым. Так, в высотную часть огонь проник минут через семь-восемь после дыма; для высотки долгое время главным врагом был именно дым, настолько ядовитый из-за продуктов сгорания синтетики, что без противогазов находиться в нем было невозможно. Я бы предложил такую схему…

— В основном корпусе дым был не слаще, — проворчал Дед. — Ты Лелю не критикуй, точно или неточно она спросила, а человеческим языком объясни, почему Дворец заполыхал. Они, Леля, в Высшей школе все формулы наизусть вызубрили, теоретики! Таких схем тебе нарисуют, что любое ясное дело вусмерть запутают. Я бы тебе, дочка, так посоветовал: как увидишь, что Васька схему рисует или формулу пишет, выливай ему за шиворот стакан воды.

Я вдруг вспомнила Вету Юрочкину — диспетчера Центрального диспетчерского пункта Дворца. Милая, удивительно скромная девушка, многие еще вышучивали ее фамилию — потому, что женихом ее был Юрий Кожухов, сын полковника. Вету тоже называли в числе виновных — у кого-то хватило совести… Я хотела спросить у ребят, не помнят ли они, кто именно, но не успела — увидела как наяву его лицо: директор Дворца. Он многих тогда обвинил, пытаясь увеличить число причастных…

— К делу, — предложила я. — Кто берется сформулировать: почему пожар распространился так быстро? Только о виновных — потом.

— Проект описания пожара поручили готовить нам троим, — сказал Слава.

— Знай мы тогда об ответе Савицкого… А почему о нем не было ни слова на суде?

— Савицкий в то время тяжело болел, а Агееву вряд ли хотелось извлекать этот документ, — предположил Вася. — Ладно, попробуем сформулировать, не кипятись, Дед, без формул. Итак, пожар начался на пятом этаже — установлено Гулиным на основании показаний вахтера Петрова и подтверждено очевидцами. По лаку и коврам на полах, по синтетическим обоям на стенах и подвесным декоративным потолкам из синтетики же, скрывающим коммуникации, огонь помчался по коридору с линейной скоростью 4–8 метров в минуту. Через две — две с половиной минуты пламя достигло лифтового холла на пятом этаже и начало распространяться вверх и в правое крыло здания. Легко подсчитать, что пламени нужны были считанные минуты, чтобы через лифты и лестничные марши попасть на очередной этаж. Практически через пятнадцать минут после загорания на пятом этаже Дворец пылал.

— Ты забыл, что Савицкий указал еще на одну сверхважную штуку, — добавил Дима. — Во многих местах не были заделаны неплотности в стенах и перекрытиях, мы, Ольга, обычно говорим — пустоты. Пожалел штукатур раствора или план гнал, а маляр заклеил обоями — и никакая комиссия не увидит. Пожар был нужен, чтобы эти волчьи ямы обнаружить! Именно по этим пустотам огонь так быстро и проскакивал из комнаты в комнату, с этажа на этаж.

— И еще система дымоудаления, — напомнил Слава. — Ни Савицкому, ни потом Кожухову не удалось добиться того, чтобы ее наконец смонтировали. А главным-то врагом оказался дым…

— Вася, конечно, прав, — сказал Дима. — Дворец был обречен на чрезвычайно быстрое распространение пожара. Американцы считают, что у пожара три причины: мужчины, женщины и дети. Я бы добавил четвертую, обобщающую: человеческая глупость. К сожалению, за глупость у нас не судят.

Дед махнул рукой.

— Нам виновных искать — последнее дело. Вот ты, Слава, негодовал, что директору и главному инженеру срок дали условно, а что бы изменилось, если б их посадили? Остальным урок? Так такие уроки быстро забываются. Вот сказал бы Савицкий: «Не подпишу, пока все не сделаете!» — и пожара бы не было, а если б и возник, то за полчаса его свободно бы задавили. Но когда на тебя давят со страшной силой — не хочешь, а подпишешь. Откажешься — другого, более сговорчивого, поставят.