Большой пожар

— Что я, брехун какой-нибудь? — обиделся Бублик. — Ладно, я молчу, а то папа на ремень показывает.

— Ну, раз ты отказываешься сыграть ещё одну партию… — под бурные протесты Бублика сказал Сергей Антоныч, — уговаривать тебя не стану. Расставляй, расставляй… Уже во Дворце, у лифта, я спохватился, что до начала банкета ещё минут двадцать, и решил нанести визит своему другу Капустину, да заодно сгонять парочку партий в блиц. Бублик несокрушимо прав: вместе со мной и… ещё с кем, Бублик? — там оказалось тридцать восемь человек… нет, мне все-таки больше нравится «персонов».

— Тоже мне вопрос, — Бублик пожал плечами. — Каждый знает, что там ещё буфетчица была, Ираида Ивановна. Когда мама Оля про некоторых не забывает, она у неё домой пепси-колу берет.

— А если некоторые хватают двойки? — упрекнула Ольга.

— Не двойки, а двойку, — уточняя Бублик. — И то не за ошибку, а за драку с Витькой.

— За дело или для разминки? — поинтересовался Сергей Антоныч.

— За дело, — проворчал Бублик. — Он дразнится, веснушки мои всегда считает.

— Ну и сколько у него получилось?

— Куда ему, он только до ста считать умеет, — пренебрежительно махнул рукой Бублик.

У Сергея Антоиыча нет внуков, и Бублик — один из любимых его собеседников. Поэтому пришлось терпеливо дожидаться окончания партии, и только тогда посулами и угрозами удалось эагнать Бублика в спальню.

— Леля, крепкого чаю, одну заварку, — потребовал Сергей Антоныч. — С чего начинать?

— С того, как вы вошли в клуб, — предложила Ольга. — Кажется, при этом вы произнесли не совсем обычное приветствие?

— Необычное? — удивился Сергей Антоныч. — Я, как всегда, проревел: «Привет, дровосеки!», а если Капустин — это он, конечно, тебе наябедничал!

— стал нервничать и эевнул слона, то это его сугубо личное дело. Ага, нашёл с чего начать! У меня когда-то брали интервью для газеты, но завотделом спорта, сам шахматист, квалифицировал мои мысли как возмутительные и интервью забодал. Давай-ка врубим дровосекам в солнечное сплетение, а? Вот что я тогда говорил: мне кажутся смехотворными споры вокруг того, что есть шахматы — спорт, искусство или даже наука? Все это полная ерунда: шахматы есть игра вроде, скажем, преферанса, а шахматист — игрок, не более того. Спорт? Гимнастика для мозга! Искусство? Очевиднейшая чушь: не менее блестящие комбинации совершают финансисты и политики, которым и в голову не приходит называть свою деятельность искусством. Наука? Попробуйте сказать это в Академии наук! Увлекательная игра, умственная гимнастика в порядке отдыха от полезной деятельности — с этим я согласен, но нельзя же из людей, кто лучше эту гимнастику делает, творить себе кумиров! Шахматисты — народ хитроумный и практичный, они, как щит, выставляют впереди себя великих людей, игравших в шахматы: Петра Первого, Наполеона, Льва Толстого, Сергея Прокофьева и других, но ни словом не заикаются о том, что эти воистину великие люди смотрели иа шахматы исключительно как на развлечение и игроками были посредственными, в лучшем случае где-то на уровне Капустина, да и уделяли они шахматам самый минимум своего времени. Представьте, как обеднело бы человечество, если б Толстой бросил сочинять романы, а Прокофьев музыку ради того, чтобы совершенствоваться в шахматах! Наполеон — другое дело, если б он не отходил от шахматной доски, человечество оказалось бы в чистом выигрыше. Скажу больше: повального увлечения шахматами, особенно профеосионального ими занятия, я бы ни в коем случае не поощрял, ибо оно не только отвлекает от общественно полезной деятельности, но и вредно для здоровья, истощает нервную систему… Ну, каково, осмелишься написать? Смотри, Леля, Капустин перестанет раскланиваться, шахматисты в порошок сотрут! Ладно, за дело.

Сергей Антоныч взял лист бумаги и быстро набросал план левого крыла восьмого этажа.

— Вася, рисую по памяти, поправишь, если надо… Коридор, кажется, метров около шестидесяти? Шахматный клуб расположен здесь, в десятке метров от левой внутренней лестницы… все пять окон на фасад. В коридоре напротив