Большой пожар

Наверное, нет такого неудачника, которому не позавидовал бы другой, еще больший неудачник. Я знаю людей, которые даже мне завидуют, мне – феноменальному неудачнику! Это тольке Лиза считает меня везунчиком – потому, что я на ней женился. Лизу, в самом деле, я заполучил не без труда, что дает ей законное право напоминать о дарованном ею счастье и упрекать за недостаточиоо внимание к ее особе – участь всех без исключения мужей. Зато у Лизы есть одно отличнейшее качество: она так любит читать, что стоит ей подсунуть интересную книжку – и я снободен как воробей. Тому, что я больше месяца безвылазно торчу у Нестеровых, мы обязаны Ольге, которая раздобыла для Лизы всю серию «Проклятые короли». У Славы, к примеру, дела обстоят куда хуже: живет он вместе с тещей, которая немалую свою энергию тратит на то, чтобы по десять раз на дню уточнять местопребывание зятя во времени и пространстве. Вечера не проходит, чтобы теща не позвонила Нестеровым и металлическим голосом не напомнила Славе, что если ему некогда общаться со своей женой, то у других мужчин такое время найдется. И Слава, терзаясь, метется домой. Зато, в отличие от меня, ои ухожен, кормлен и выглядит довольным – как может быть довольной потерявшая свободу, но любимая хозяйкой собака.

Теперь о том, почему я феноменальный неудачник.

Я – НШ, начальник штаба оперативной группы пожаротушения. Как только мы прибываем на пожар и Вася начинает руководить, я развертываю штаб и принимаю на себя следующие обязанности: получаю от РТП задания на расстановку сил, организую непрерывную разведку, осуществляю связь между РТП и начальниками боевых участков, докладываю кому положено обстановку, самостоятельно, когда сочту необходимым, принимаю решения, обеспечиваю контроль, веду документацию и так далее – всего около тысячи обязанностей.

Штаб – это мой складной стол, к которому я прикован на все время пожара. Летом я изнываю от жары, зимой мерзну, как последняя бездомная дворняга. На пожарах с повышенным номером я постоянно окружен городским начальством, которое изводит меня вопросами и заваливает советами: известно, что в пожарах, как и в футболе, понимают все.

Кого начальство активное всего критикует? Того, кто на виду, меня по этажам искать не надо – вот я стою. Если пожар потушен плохо, кто виноват? Начальник штаба. Если хорошо, кого хвалить? Молодцы, пожарные!

И еще: ребята выходят из пожара с волдырями и шишками, я – без единой царапины; они работают стволами, топорами и ломами, я – карандашом и горлом; они спасают людей, я – самоспасаюсь от начальства. А ведь и у меня есть руки, и они чешутся!

Да, я жалуюсь: НШ – плохая должность, и я торчу на ней уже целых семь лет. Даже не верится, что когдато я лазал по штурмовке, как обезьяна, давил огонь и выносил людей – может, приснилось? Единственное утешение, что через должность НШ, как через чистилище, прошли все, и, следовательно, у меня есть шансы когданибудь от нее избавиться. Рано или поздно, когда Васю уволят из пожарной охраны за строптивость (он, чудак, надеется, что повысят в должности!), я стану дежурным по городу, а мое место займет Слава. Он пока что НТ, начальника тыла, «над цистернами начальник, и гидрантов командир».

«Суеверие в период научно-технической революциинедостойное и позорное явление» – так было справедливо указано в нашей стенгазете. Мы боремся с суевериями на собраниях, клеймим в заметках и искореняем в личной жизни. Даже странно видеть, как человек, знающий назубок устав и читающий «Литературную газету», меняется в лице, когда дорогу перебегает черный кот. Не далее как позавчера он прошмыгнул перед самым бампером нашей «Волги» – и что же? Иные на нашем месте поехали бы другой дорогой, а мы только посмеялись. Правда, Коля, наш водитель, тут же рванул на красный свет, но было бы смешно думать, что здесь имеется какая-то связь с пресловутым котом, с которого Коля, между прочим, пообещал в следующий раз содрать шкуру.

Другое дело – приметы, в них мы верим. Ну, не то что верим, что было бы крайне глупо в период научнотехнической революции, а некоторым образом считаемся. Судите сами: утром, в день Большого Пожара, Слава явился на дежурство в новой форменной рубашке. Наивернейшая и тревожная примета! Но еще не успели мы как следует чертыхнуться, как вошел Чепурин – в исключительно аккуратно выглаженных брюках. Здесь уже и сомнений быть не могло: день предстоит плохой. Но если Слава чего-то мычал и вяло отбивался, то подполковник и не пытался оправдываться: да, недосмотрел, установил, что жена выгладила брюки, уже сидя в машине, когда бежать домой и переодеваться было поздно.