Большой Приз Монте-Карло

Он иронично взглянул на меня и также иронично ответил:

– 1'43,8", дорогой Морис. Его «Мазерати» очень проворный! Отлично проходит повороты. Бера сильно прогрессирует, как считаешь?

Я был очень рад за Бера, но если после «Мерседес» и «Лянча» в первый день тренировок рекорды начнут бить и «Мазерати», честь «Феррари» отстоять будет трудно.

Я снова надел шлем, натянул перчатки и сел в автомобиль. Все эти времена кружились у меня в голове, но я решил, что останусь спокойным, как Уголини. Попытаюсь завершить тренировку, не нервничая, или попытаюсь не перенервничать; гонка состоится в воскресенье, а сегодня еще только четверг.

Однако, я шел по трассе не так, чтобы кто-нибудь мог сказать, что я лишь необременительно тренируюсь. Это действительно было не так, я постарался забыть времена остальных гонщиков и остался верен своей манере езды. Это означало: никогда не превышать своих возможностей.

Моя «Феррари» в поворотах вела себя безупречно, сам я был в отличной форме и от Казино до морского побережья, где трасса напоминала санную, нарезал повороты так, что чуть ли не в сантиметрах облизывал бордюрные камни тротуара; я быстро и умело предавался скорости. Короче говоря, я понимал, что не потерял ни секунды.

Когда я остановился в боксах, ко мне подошел Уголини. Это был хороший признак. Он подождал, пока я сниму шлем, и затем сказал мне:

– Отлично, Морис. Ты прошел за 1'44,4".

– Всего лишь за 1'44,4", – притворился я обиженным.

– Не огорчайся, – отозвался Уголини.

– Это, правда, лишь шестое время, но, если откровенно, я даже не надеялся пройти менее чем за 1'45". После тренировки зайди ко мне в боксы, там сможем все спокойно обсудить.

Когда я вылезал из автомобиля, по радио объявили мое время. Раздались приличные аплодисменты, которые подействовали на меня, как утешительный приз.

На дальнейшие объявления репродуктора я не обращал внимания, но когда услышал, как с трибун прозвучало «ох», то почувствовал, как у меня сжалось сердце, будто сам почуял недобрую весть.

– Кто-то вылетел с трассы?

– Херманн, мальчишка из «Мерседес», – сказал Меацци, – Не справился с поворотом перед Казино. Его увозят в больницу.

Бедняга Херманн! Видимо, хотел превзойти… а я ведь сам упрекал в этом организаторов, или команда сама понуждала гонщиков к тому, что первые три места на старте останутся за теми, кто покажет три лучших времени уже в первый день тренировок. Это был первый сезон Херманна на монопосте, и в Монако он никогда раньше не ездил. Не будь этого глупого условия, молодой немец не стал бы рисковать в самом начале и на третьей тренировке смог бы пройти быстрее и с меньшим риском.

Через несколько минут громкоговоритель сообщил нам: Херманна отвезли в больницу, и его жизнь вне опасности, всего лишь сломана нога, – пояснил диктор. Это «всего лишь» меня шокировало, как можно говорить, что сломанная нога – это мелочь.

Я собирался покинуть гоночную трассу, однако меня удержало любопытство. На другом конце боксов я заметил механиков, пытавшихся завести белый «Мерседес» Фанхио с номером 2.

Аргентинец стоял возле боксов, в шлеме и перчатках, и дискутировал с тучным Нойбауэром, который был у белых «Мерседес» кем-то наподобие нашего Уголини. До конца тренировки оставалось еще около четверти часа.

Казалось, чемпион мира был недоволен своим временем 1'43,2", несмотря на то, что обладал вторым, после 1'42" Аскари, временем. Уголини встал возле меня, и мне показалось, что он интересуется тем, что на самом деле происходит в «Мерседес».

– 1'42" Аскари им как кость в горле. Кроме того, авария Херманна – удар по престижу немцев. Нойбауэр определенно просит Фанхио выложится на все 100… это сулит чудесное зрелище.

Фанхио медленно прошел один круг, как бы желая всего лишь хорошенько прогреть мотор. Мы видели, как он выскочил из тоннеля и (медленно) прошел шикану. Но в тот момент, когда он появился на набережной, мы услышали, как дико у него взревел мотор. А, проносясь перед боксами, он надавил на газ, чтобы мотор набрал полные обороты.

Когда белый гоночный автомобиль мчался перед нами, Уголини включил секундомер. Я был уверен, что одновременно включились еще десять секундомеров в остальных боксах. Фанхио легко «проглотил» крутую поворот-шпильку перед газгольдером, на большой скорости промчался позади нас, прошел на грани поворот Сен-Девот, и уже можно было видеть, как его автомобиль, словно серебряная стрела, вонзается в подъем перед Казино. Я не смог удержаться и с восторгом произнес:

– У автомобиля отличный разгон!

Уголини вместо ответа лишь покачал головой, хотя ему было что сказать.

Не долго пришлось нам ждать, как он снова вынырнул из тоннеля. Буквально ворвался в шикану и снова домчался до нас так быстро, что для прохождения поворота у табачного киоска ему потребовалась вся ширина трассы.

– 1'41,1", – невыразительно сообщил Уголини.

– 1'41,1" – в пыль и прах побитый рекорд, – возбужденно объявил через несколько секунд громкоговоритель.

– Браво! – бушевала и рукоплескала гонщику толпа.

«На одном круге „привезти“ мне три и три десятых секунды», задумчиво рассуждал я.