Большой прощальный поцелуй

Дей Кин Большой прощальный поцелуй

1. Болотная южная отмель

На толстом слое водорослей, тины и ила лежало шесть трупов. "Они здесь уже несколько дней, – подумал Кейд, – а погибли, похоже, от голода и жажды".

Узкая зеленая полоса впереди в блеске разгорающегося дня выглядела, как мираж. До материка было миль восемнадцать. Но для людей, лежавших на отмели, до него могло быть и сто раз по восемнадцать! Здесь редко появлялись суда. Изредка проходили рыбачьи баркасы, сокращая путь к Гранан Терре или Баратории-Бей, или лодки охотников из Нового Орлеана, бьющих диких уток или тарпанов.

Кейд, невысокий крепыш в старых, видавших виды джинсах, зажег плиту на камбузе и поставил на огонь кофейник. Зажав в зубах первую в этот день сигарету, он вернулся на кокпит и снова стал рассматривать трупы. Насколько он мог судить издали, двое из мертвецов были китайцы, национальность четверых он не взялся бы определить.

Кейд сплюнул на зеркальную поверхность воды. Да, старый бизнес процветал по-прежнему. Он пожалел, что вчера вечером не бросил якорь где-нибудь в другом месте. Но в темноте разве разглядишь трупы? Надо было бы встать подальше. Знай он о трупах, он прошел бы еще миль сорок к югу.

Когда кофе закипел, он заставил себя выпить чашку черной жидкости и закурил вторую сигарету, усевшись на стул, который был прикреплен болтами к палубе – он ловил с него рыбу.

Изящные линии его нового тридцативосьмифутового судна по-прежнему вызывали в нем восхищение. Он по-прежнему радовался тому, что сидит на солнце и чувствует дуновение морского воздуха на своей коже. Какое счастье делать то, что хочется! Малу, Пхеньян. Панмуньом казались уже дурным сном.

Но мысли упорно возвращались к трупам. Два года он питался просом, рисом и рыбными головами, тошнота стала постоянной и почти привычной. И сейчас, удивляясь тому, что запутавшиеся в тине и водорослях трупы так долго не сносит в открытое море, он снова почувствовал дурноту. На зеленой поверхности залива не останется никаких следов.

Он налил себе вторую чашку кофе, но только поднес ее к губам, как расстался и с первой. Он тихо выругался.

Возможно, правительственный катер подошел слишком быстро и парней захватили с поличным. За провоз запрещенного товара платили хорошо, но и риск был немалый.

Подавленный, он занялся забарахлившим мотором, из-за которого ему пришлось ночью стать на якорь. Поломка оказалась пустяковой. Заодно он проверил на всякий случай и второй мотор. Поднял якорь и осторожно начал пробираться между отмелями. И только миновав мелководье, прибавил оборотов и пошел к Саут-Пассу.

Кейд дотронулся до ниточки усов. Да, зря он отклонился от маршрута. Сегодня ему предстояло сделать много дел.

День не обманул его ожиданий: жара усиливалась, и постепенно на душе у него стало веселее. Приятно было подставлять спину горячим солнечным лучам. Он с удовольствием ловил языком соленые морские брызги. Все было, как всегда. А последних двенадцати лет как будто и вовсе не было!

Однако надо быть справедливым: пять лет из двенадцати, которые он отсутствовал, прошли чудесно, это стоит признать.

Он сдвинул свою белую капитанскую фуражку на затылок, открыв взъерошенные густые черные волосы и наслаждаясь скорым ходом своего судна. Он любил скорость. Любил дальние морские прогулки. Любил ром и женщин. В прошлом у него было много красивых женщин, о которых было приятно вспомнить.

Раскаленная палуба обжигала голые ступни. О Джанис думать не хотелось. Конечно, у нее были основания не ждать его. Она была молода, привлекательна, и ей надо было как-то устраиваться в жизни. А что такое оставшийся не у дел летчик-истребитель в мирное время!

День по-прежнему стоял ясный и жаркий. К полудню он вышел к фарватеру, и тут внезапно снова заглох мотор, кстати, новехонький. Он провозился с ним часа четыре.

Когда он наконец вошел в Саут-Пасс, залив окрасился багрянцем. Пайлстаун он миновал в сумерках, а заглушил моторы и пристал к ветхому дощатому пирсу у старого дома, в котором родился, уже в полной темноте.

Ни дом, ни Бей-Пэриш не изменились, во всяком случае, на первый взгляд. Дом Кзйнов возле самого причала обветшал и покосился. На набережной и на молу он заметил кое-какие новшества. Проложили несколько каналов. На здании, где играли в бильярд, красовалась новая вывеска. Маленький консервный заводик тоже обзавелся новой неоновой вывеской: "Еда и питье".

Но в остальном Бей-Пэриш оставался таким же, как и двенадцать лет назад.

Пожилой негр, ловивший рыбу в канаве, отставил свою жестянку и решительно зашагал к месту, где причалил Кэйн.

– Прошу прощения, капитан, – сказал он, – но это причал Кейда Кэйна.

– Да, совершенно верно! – подмигнул старику Кейд. – Я мчался к нему от самого Токио!

Старик пристально всматривался в Кейда сквозь сгущающуюся тьму.

– Матерь Божья! Да не может быть!

Он коснулся рукой полей своей шляпы, морщинистое лицо осветилось беззубой улыбкой, и он потрусил по заросшей травой тропинке к городу, чтобы первым принести весть о возвращении с войны полковника Кейда Кэйна.