Большой провал, Раскрытые секреты британской разведки MI-6

Другой популярной темой для разговоров было обсуждение относительных преимуществ одной тюрьмы перед другой. По общему согласию, Белмарш считался самой плохой тюрьмой, а отсутствие свобод надоело даже заядлым преступникам. Простолюдин Ронни, побывавший во многих тюрьмах за рубежом, умел бегло говорить на сленге на разных языках и считался знатоком тюрем. Его последним местом заключения была тюрьма в Монако. Однажды мы стояли в очереди за обедом с Добсоном и Луковкой, и он рассказал нам, как попал сюда. Он разжился кое-какими деньгами благодаря "небольшому мероприятию" и решил доставить удовольствие матери, и свозить ее на выходные дни в Монте-Карло.

- Я вышел из чертова казино "Ройяль", - продолжал он, - весь разодетый в вечерний костюм, и увидел припаркованную рядом ярко-желтую "дьяболо". Я подумал: "Я ее возьму". Я подошел к слуге и велел принести мне срочно ключи от машины. Он ушел и пригнал "ламбарджини". Со мной была мать, и она все повторяла: "Не надо, Ронни, не делай, не делай этого", - но я оттолкнул ее и велел молчать. Мы были уже на полпути к Коста-Браво, когда легавые догнали нас!

Тюрьма в Монако, по словам Ронни, была похожа на сортир. Тюрьмы в Голландии тоже такие же.

- Они пытались направить меня на курс по устранению наркозависимости, но из этого ничего не вышло. Швейцарские тюрьмы были как дерьмовый "Хилтон", а испанские, немецкие и французские - такие же как английские.

Даже опытные Добсон и Крэг удивлялись его познаниям.

- Тогда в какой же стране самые лучшие тюрьмы? - спросил Добсон, который рассматривал заключение за рубежом равным оправданию. Ронни нахмурился, затем сказал:

- Но между ними нет разницы. Лучше всего попасть в тюрьму в Исландии. Мне там платили сто фунтов в неделю за уборку двора, но его не надо было чистить, если он был покрыт снегом, а там так круглый год. Я вышел из нее дьявольски богатым.

В один холодный день я быстро ходил по прогулочному двору, стараясь согреться на обжигающем ветру. Мокаленни разделся до пояса и энергично танцевал в центре, напевая молитву. Вдруг я почувствовал, как чья-то толстая лапа схватила меня сзади за плечо. Я обернулся, сбрасывая руку нападавшего в предчувствии беды. Но, увидев дружелюбное ухмыляющееся лицо пожилого зэка из отсека No 2, вздохнул с облегчением.

- Так это ты шпион? - спросил он. Прежде, чем я успел ответить, он назвал себя. - Я - Хендерсон, Пэт Хендереон, - усмехнулся он. - Я хотел бы поговорить с тобой, - продолжал он. - Знаешь ли ты человека по имени Джордж Блейк?

- Я слышал о нем, - ответил я, - если мы говорим об одном и том же Джордже Блейке.

Джордж Блейк, советский агент, был последним офицером МИ-6, отправленным в тюрьму за нарушение Закона об охране государственной тайны. После шести лет тюрьмы ему удалось бежать и скрыться в Москве.

- Да, именно он, - засмеялся Хендерсон. - Я сидел с ним в тюрьме в Вормвуд-Скрабс, несколько лет назад. Шутник. Однажды ночью он перелез через стену.

Я посмеялся над иронией судьбы, которая привела меня в тюрьму с тем, кто знал Блейка.

- Что с ним сейчас? - спросил Хендерсон.

- Я думаю, он живет в Москве, - ответил я.

- Ну, если вы с ним когда-нибудь встретитесь, не забудьте передать ему привет, - снова расплылся в улыбке Хендерсон.

Охранники снова препроводили меня в суд на Бау-стрит 17 ноября, в понедельник, на третье и последнее слушание вопроса о залоге. Они подвергли меня "стриптизу", но на этот раз не было полицейского сопровождения. Начальство, очевидно, поняло, что они имеют дело не с особо опасным преступником, несмотря на утверждение МИ-6. К тому времени мне уже стало безразлично, отпустят меня под залог или нет, так как мне предстояло провести в тюрьме еще много времени. Мой шанс на освобождение был призрачной возможностью, вряд ли генеральный прокурор Джон Моррис снимет свои обвинения. Нарушения OSA не преследуются автоматически. Генеральный прокурор должен издать особое распоряжение, известное как "фиат". Ясно, что это не его самостоятельное решение. На практике все решает разведка. Именно там, в разведке, первыми из государственных учреждений обнаруживают нарушения этого закона. Если они не считают нужным начать преследование, они молчат. Если они хотят начать преследование, как ясно из моего случая, то они нажимают на все педали в Уайтхолле, чтобы наказание было определено по высшей мере. МИ-6 будет очень сильно нажимать на Морриса. Он сразу не уступил, предположив, что у него могут быть, по крайней мере, некоторые сомнения. Как премьер-министр Тони Блэр и другие члены лейбористского кабинета, Моррис голосовал против этого закона в 1989 году, находясь в оппозиции. Возможно, что он найдет в себе силы остаться верным своим принципам.

Оуэн сообщил мне эту новость через дверную щель.

- Моррис только что дал факсом "фиат". Боюсь, что теперь ничего не выйдет.