Большой провал, Раскрытые секреты британской разведки MI-6

Журдэн уже спрашивал меня об ORCADA, шпионе в министерстве финансов Германии, которого Маркхем арестовал в Бонне, и даже предлагал мне деньги за эту информацию. Швейцарская федеральная полиция тесно сотрудничает со своими немецкими коллегами, особенно в банковском и финансовом секторах, и Журдэн наверняка рассказал обо всем немцам. Два офицера BfV особенно не давили на меня при первой встрече, но попросили подумать над их предложением и настаивали на том, чтобы я пообедал с ними на следующий день.

- Ну как, вы будете сотрудничать с нами? - с надеждой спросил Кугель, когда мы уже почти заканчивали обед в дорогом ресторане, из окон которого открывался прекрасный вид на озеро Констанц. Кугель и Гаябски, на которой была надета очень короткая юбка, испробовали все уловки, усвоенные мною во времена IONЕС. Они сочувствовали моей ситуации, делали комплименты моему весьма скудному немецкому, уверяли меня в том, что все, что я им расскажу, будет строго конфиденциально, и даже предложили мне поселиться в Германии. Теперь, когда обед закончился, они исчерпали свои вербовочные хитрости. Я видел, с каким нетерпением они ждали моего ответа. В мыслях они, должно быть, уже представляли, что будут писать в своих отчетах.

- Нет, мне очень жаль, но я не могу вам помочь, - ответил я, отметив разочарование, появившееся в из глазах. Они поняли, что им придется докладывать своему начальству о том, что у них ничего не вышло. - Согласно OSA, меня могут посадить в тюрьму в Британии на сорок лет. Игра не стоит свеч.

Официальный закон об охране государственной тайны, который прервал сотрудничество британцев с потенциальным врагом, был издан еще в 1911 году, незадолго до начала Первой мировой войны, исключительно для того чтобы британские инженеры перестали помогать Германии перестраивать свой военно-морской флот. Я с трудом мог вообразить свидетеля вроде Редда, утверждающего, что Германия все еще является потенциальным врагом.

- Но мы можем вас заверить, Ричард, что никто, кроме нас, не узнает о том, что это вы нам помогли, - настаивала Гаябски. Именно так нас учили говорить потенциальным информаторам, и я отлично знал, что это неправда.

- Но даже если я соглашусь сотрудничать с вами, - ответил я, - как я могу быть уверен в том, что вы потом тоже мне поможете? Я помогал швейцарской полиции и где я теперь?

Кугель и Гаябски не нашлись что ответить.

Хотя по дороге в Констанц я думал, что надолго в Германии не задержусь, но общение с представителями BfV убедило меня в том, что лучше остаться здесь. После того как немцы пытались меня завербовать, вряд ли они будут донимать меня по просьбе МИ-6. Поскольку в Констанце была языковая школа, я решил пойти туда учить немецкий, чтобы иметь возможность найти здесь работу. Я снял комнату и начал проходить интенсивный курс немецкого языка, занимаясь по четыре часа в день. Жизнь в стране, входящей в состав Европейского Содружества, имела свои преимущества. В отличие от Швейцарии в Германии мне не требовалось специальное разрешение на работу или проживание, потому что мой британский паспорт автоматически давал мне эти права. Я зарегистрировался как постоянный житель, открыл счет в банке, получил собственный телефонный номер и даже купил машину. Маленькая подержанная БМВ, проданная мне дилером в Гамбурге, обеспечила мне мобильность, и, если бы мне потребовалось быстро уезжать, то не пришлось бы бросать многие свои вещи, как это случилось в Швейцарии.

В течение следующих нескольких месяцев Кугель и Гаябски еще не раз связывались со мной, и мы два раза вместе обедали. Они все еще пытались убедить меня рассказать об ORCADA или о других операциях США и Британии, направленных против Германии. Наконец они поняли, что сотрудничать с ними я не буду, и объявили, что наша встреча в сентябре будет последней. Я ощутил облегчение, когда они сказали, что я могу остаться в Германии и они больше не будут меня беспокоить.

Как-то в одно из воскресений сентября по дороге из Австрии, куда я ездил на день, я сбился с пути и заехал на швейцарский пограничный пункт рядом с Брегенцом. Когда я осознал свою ошибку, ко мне в окно уже стучался пограничник, требуя документы. Я опустил стекло.

- Nein, nichts (нет, у меня их нет - нем.), - с искренним видом произнес я и попытался выехать с контрольного пункта. Но это только усилило подозрительность пограничника, и он загородил мне дорогу.

- Ausweis, - рявкнул он, протягивая руку за моим паспортом.

Выхода у меня не было, я отдал свой паспорт, и он ушел в караулку. Несколько минут спустя из нее вышли двое, вытащили меня из машины и бросили в камеру. Полиция приехала через два часа. Они тщательно меня обыскали, надели наручники и отвезли в полицейский участок. День, проведенный в камере швейцарского полицейского участка, не доставил мне особенных неудобств. Камера была комфортабельная, с чистым постельным бельем и сияющими чистотой туалетом и раковиной. А на кровати лежали аккуратно сложенное полотенце и кусок мыла, прямо как в "Хилтоне".