Большой провал. Раскрытые секреты британской разведки МИ-6

К счастью, обстановка в комнате для допросов разрядилась. Брусньяр расслабился и иногда был даже грубоват. Он задал еще несколько вопросов из списка Рэтклиффа, но, поскольку я повторял ту же ерунду, что и в пятницу ночью, то ему это быстро наскучило, и допрос принял иное направление; я сначала даже не знал, как реагировать.

– Как часто вы приезжали во Францию по работе? – спросил он, хитро ухмыляясь. Это не был прямой вопрос. Я был во Франции несколько раз по делам, о которых французской контрразведке было известно. В основном это были операции, связанные с гражданами других стран, как правило, сербами или русскими. Но, кроме этого, я был во Франции несколько раз, выполняя операции против Франции, о которых им, разумеется, не сообщалось. Действительно ли Брусньяр думал, что я буду сотрудничать, или он просто заманивал меня в ловушку? Если бы я стал раскрывать детали операций МИ-6, то нарушил бы тем самым именно то соглашение, в соответствии с которым меня арестовала DST. Я решил не рисковать.

– Извините, но я не могу говорить об этом.

– Почему? – слегка разочарованно протянул Брусньяр.

– Британцы могут попросить вас арестовать меня, – серьезно ответил я.

Брусньяр сдался ко времени ланча. Когда меня вернули в камеру, тюремщики купили мне второй сэндвич и еще одну бутылку воды. Затем, поскольку я находился под стражей более двадцати часов, пришел молодой полицейский адвокат, чтобы объяснить мне мои права.

– Ко времени ланча, вы будете находиться под арестом в течение двадцати четырех часов, после чего судья будет решать, продолжится ли ваше задержание. Весьма вероятно, что вас отпустят, так как вы не нарушили французских законов, – заявил он.

Я скрестил пальцы.

Через четыре часа ко мне пришел Грюньяр и сказал, что судья дал им разрешение держать меня под стражей в течение следующих двадцати четырех часов. Мое душевное состояние до этого было вполне сносным, но новость о продлении моего задержания заметно пошатнула его. Грюньяр рассказал, что они все еще не расшифровали файлы в моем компьютере и не могут выпустить меня, пока не взломают их.

– Но PGP-шифр невозможно взломать, – возразил я по-французски. – Суперкомпьютеру понадобилось бы для этого по крайней мере шесть месяцев!

– Ну хорошо, дайте нам пароль, – от6ветил Грюньяр. Они шантажировали меня: нет ключа – нет освобождения.

К счастью, Грюньяр блефовал. Около 22 часов Брусньяр и Грюньяр решили, что с меня достаточно, и вошел мою камеру, широко улыбаясь.

– Вы свободны, – объявил Брусньяр. – Вы не нарушили никаких французских законов.

– Но если я не нарушил французских законов, почему вы арестовали меня? – в бешенстве воскликнул я.

– Англичане попросили, – пожал плечами Брусньяр. – Они сказали, что вы террорист и очень опасны. Они попросили сломать вас, – откровенно выложил он.

– Могу я посмотреть ордер? – потребовал я.

– Вы свободны от каких-либо обвинений, зачем вам ордер? – возразил он.

– Англичане хотят получить ваш компьютер, – Грюньяр переключился на другую тему. Он показал мне "Псион" и мой новенький лаптоп, густо усеянные красными сургучными печатями и надписями, готовые к отправке в Лондон на проверку. (Я увидел их снова только пять месяцев спустя, несмотря на энергичные попытки вызволить их, предпринимавшиеся молодым парижским адвокатом Анн-Софи Леви, которая добровольно представляла мои интересы.) Накануне Рождества 1998 года она позвонила мне и сообщила, что SB наконец согласился вернуть их. Они не нашли ничего незаконного ни в одном из компьютеров и не предъявляют мне никаких обвинений. SB послал мне компьютеры, но если лаптоп дошел до меня в целости и сохранности, то "Псиона" я уже больше никогда не видел. SB заявил, что он, должно быть, "потерялся на почте".

– Я хочу увидеть ваших английских коллег, – обратился я к Брусньяру, намереваясь сказать Рэдклиффу и Уоли пару ласковых слов.

– Они на пути к Пигаль, – ответил тот с ухмылкой.

Я мог бы последовать за ними с видеокамерой в этот пресловутый район красных фонарей, но предпочел хорошенько выспаться. Брусньяр и Грюньяр посадили меня в машину, но все же без наручников, и доставили в ближайший дешевый отель. Вручив мне мой новозеландский паспорт, они пожали мне руку и оставили меня в вестибюле.

Из-за недосыпа в течение всего уик-энда мои чувства оказались заторможенными, но дело прежде всего. Нежелательность огласки была главным оружием против МИ-6, чтобы побудить ее отказаться от использования подобной тактики в будущем. Поэтому я стал звонить в Лондон. Большинство британских газет преподнесли наутро эту историю, рисуя МИ-6 в негативном свете.

SB в Лондоне также был очень занят в этот уик-энд. В 6 часов утра в день моего ареста они ворвались в квартиру Кэтрин Бонелла в южном Лондоне, вытащили ее из постели и доставили в полицейский участок на Чаринг-кросс, чтобы допросить о встречах со мной. В конечном счете ее отпустили без предъявления обвинений, но не преминули пригрозить ей аннулированием разрешения на работу в Соединенном Королевстве.