«Большой Сатурн»

На боковую сразу не получилось, разговорились на троих. Особист – 30-ти летний москвич старлей ГБ Вадик Корнеев решил разрядить напрягавшую нас обстановку ожидания и принялся травить байки. До этого и поговорить за жизнь с ним времени не было. Он как бульдозер пёр своё направление работы, и я убедившись в его профпригодности не лез к нему. А тут после стопочки – разговорились. Его родители оказывается, работали в НКИДе и он с ними в двадцатые годы немного поездил по Европе, выучил немецкий и английский. После школы сам пошёл в НКВД, не для того чтобы на родителей настучать. Зов души. Конан Дойля начитался, в подлиннике. Сначала постовым был, через пару лет стал опером в МУРе. Так и ловил уголовников до августа 41-го, пока не призвали. Вот уже второй год нарабатывает опыт в ловле шпиёнов. Вроде успешно, раз Звёздочку и ЗаБЗ[49] имеет. Правда не колется за что их получил. Засиделись. Ужин нам в штаб принёс сам Багромян – нежнейший шашлык из молодого барашка. Всё охал, переживал как мы без него питаться будем. Тоже с нами тяпнул стопочку. Расхрабрился и начал рекламу наводить. Мол ещё 26 бакинских комиссаров кормил и с молодым Лаврентием Палычем в бакинском подполье работал против английских интервентов. Не знаю правда или нет, но чую куда гнёт. Точно! Просит с собой в рейд взять. А, и ладно, Корнеев не против, Артур быстренько приказ о переводе в ОМБрГ настучал на машинке. Багромян же на рембазе числится. А я пока и на базе и в группе за главного. Подписал перевод, вакансия зампотыла в группе была. Думал – какие тылы в рейде? Вот и не заполнял вакансию. Ну теперь раз зампотыл есть – можно и спать идти. На том и разошлись спать по разным углам.

11 декабря 1942 год, г. Кизляр, р. Кума, степь за Кумой.

Подъём и выход из базы прошёл организованно, я уже перестал удивляться толковости подчинённых. Погоды стояли слегка морозные, градусов пять ниже ноля. Свежий ветер гнал редкие волны слабеньких снеговых зарядов. Земля уже прихватилась морозцем. И ОМБрГ не опасаясь завязнуть в грязи, выстроившись в четыре походные колонны, двинула по полям, минуя редкие населённые пункты, к исходному району. Не смотря на ночную темень, двигались уверенно. Благо я три дня назад уже отправлял по этому маршруту развед роту. Разведчики сейчас и лидировали, соблюдающие светомаскировку, колонны. Два замыкающих каждую колонну бтра, тащат за собой на тросах десятиметровые брёвна, обвязанные сучьями и колючей проволокой. Своеобразная борона-метёлка, заметает наши следы.

К переправе через Куму вышли с рассветом. Речка и не думала замерзать, потешаясь рад слабенькими потугами дедушки Мороза. Наш путь на левый, северный берег Кумы. Разведчики уверенно вывели колоны к большому оврагу, здесь видимо когда-то тёк приток Кумы. Отжимаю тангенту[50] ТПУ сопряжённого с УКВ радиостанцией. Даю три тоновых вызова и скороговоркой произношу: – Алах Акбар.

В ответ слышу четыре тона и: – Иншала.

Опознались. Та-там! Рояль в кустах! В овраге под масксетями, сапёры с четырьмя понтонными парками. Русская армия ещё со времён Екатерины славилась своими артиллеристами и сапёрами. И сталинские сапёры не посрамили память предков, а шойгувские сапёры, будь они здесь, признали бы, что деды ни в чём не уступают мастерству внуков. Сорок минут и через реку наведено четыре наплавных моста, ещё час на переправу. И сапёры начинают демонтаж мостов, а наши следы, итак почти не заметные, уходящие на северо-запад, заметает лёгкая позёмка.