Большой Сатурн

Генерал-полковник Герман Гот сидел возле печки в одном из немногих сохранившихся в округе крестьянских домов. Красные глаза и серое лицо выдавали дикую усталость генерала после нескольких бессонных ночей и насыщенных проблемами дней. Ещё два дня назад он мнил себя героем Рейха. Он идёт спасать армию Паулюса, он идёт к победе на Волге. Но вчера многое изменилось. Его войска, начавшие уже форсировать Мышковку, столкнулись с усилившимся сопротивлением русских и были вынуждены отойти к Октябрьскому. Румынская конница, посланная правее в обход, исчезла. Он даже этому не удивился, в том снежном буране, что бушевал на улице, не только бригада, корпус легко исчезнет, поглощённый этим ужасным и диким, но как-то приручённым русскими природным явлением под названием МОРОЗ. Перестали приходить составы с топливом, неожиданно вернулся санитарный поезд с ранеными. Железнодорожный мост через Маныч у Сальска разбомблен, и, по слухам, красные взяли Тихорецк. В ближайшее время не приходится ждать пополнения. Утром из штаба группы армий «Б» сообщили, что русские взяли Ростов (как же теперь выглядит линия фронта? Куда делся Клейст?) и ближайшие две недели, пока не вернут его обратно, по железной дороге в 4-ю армию ничего не придёт. От слов СОВСЕМ и НИЧЕГО!

Зашёл продрогший адъютант с отмороженными, распухшими ушами. Позёр – решил в фуражке верхом на танке прокатиться по морозу. Передал рапорта от командиров частей о наличии и отсутствии.

Печаль. Топлива в среднем на 200 км хватит всем. До Сталинграда – чуть более 100 км. Дойдём. Дойдём, если убрать из этой мёрзлой и снежной степи русских или хотя бы их танки. Если не убрать, то при продвижении 10 километров в день, а быстрее большевики не дадут разогнаться, боеприпасов и топлива хватит на три дня боёв. И здравствуй, ужасный русский ГУЛАГ. Одно хорошо: ехать туда до его столицы – Магадана – недалеко. Он где-то рядом, в этой степи, созданной Всевышним только для того, чтобы показать рабам своим преддверие ада. Штаб группы армий рекомендует: если нет резервов продержаться на занятом рубеже – отступать в направлении Ростова через Волгодонск. Обещают туда попробовать доставить запас топлива для моей армии. Идти к Волгодонску придётся своим ходом. Запасы угля на железнодорожных станциях минимальны, раньше паровозы бункеровались в Тихорецке и Сальске, а они сейчас не доступны. Прости, Фридрих, увидимся в следующий раз, я не хочу в Магадан. Я иду в Волгодонск.

Герман Гот ещё не знал, что 5-я танковая армия генерал-лейтенанта Попова уже получила приказ начать наступление вдоль северного берега Дона, и не догадывался о том, что 26-й гвардейский танковый корпус сможет войти в Волгодонск на 12 часов раньше, чем к городу подойдут передовые части его 4-й танковой.

Вечером в 17.00 все немецкие части и соединения 4-й танковой армии получили приказ на отход к Волгодонску. 6-му и 7-му румынским пехотным корпусам было приказано любой ценой удерживать рубеж по реке Мышковке.

17 декабря, 1942 год, г. Ставрополь, штаб группы армий «А».

Утром командующий группой армий «А» генерал-полковник Эвальд фон Клейст вызвал к себе командующего 1-й танковой армией генерал-полковника Эберхарда фон Макензена[85]. Они оба начинали службу в кавалерии, знакомы были ещё со времён прошлой Великой войны. Клейст уже принял для себя решение, как будет действовать в резко изменившейся обстановке. Но возможность выговориться и получить дружескую поддержку упускать было нельзя.

Макензен уже был в курсе и про Тихорецк, и про Ростов. И сочувствовал бедняге Эвальду: допустить у себя в тылу такую жопу! Надо будет очень постараться, чтобы вывернуться из этого дерьма.

– Что думаешь насчёт всего этого цирка? – спросил Клейст подчинённого.

– Как говорят русские, тут без бутылки не разберёшься, – заржал Макензен, не замечая осуждающий взгляд командующего. – Давай наливай, Эвальд, не жмись, я знаю, тебе из Франции посылки с коньяком постоянно приходят. А то я уже задолбался пить местную кислятину.

Немного подумав, Клейст понял, что самым сильным его желанием в последнее время является желание нажраться, как свинья.

– Заметь, Эберхард, не я это предложил. – Клейст кликнул адъютанта и достал из шкафа первую бутылку. Понимающий адъютант резво принёс поднос с серебряными рюмками, нарезанным абхазским лимоном, швейцарским шоколадом и украинским салом.

Началась хорошая прусская пьянка, от русской пьянки она отличалась только тем, что можно бухать и с утра. Первую бутылку убрали, обсуждая связисток из 530-го полка. Даже чуть не послали адъютанта за ними. Но когда первая волна опьянения прошла, решили всё же вернуться к серьёзным вопросам.

– Жопой чую, будет жопа! – Макензен своё, несколько выходящее за рамки приличия поведение оправдывал своим именем, которое с древнегерманского одними авторами переводилось как «бешеный кабан», а другими учёными как «сумасшедший хряк».

– Но нам-то что делать?