Большой секрет умницы Софии

Альма считала большой странностью, что меня не тянуло к красивой жизни и за четыре года я ни разу не поднималась в Стрэйн-Лейн, в самый известный и дорогой район магических мастерских. Но настоящая жизнь, какая она есть у обычных людей, бурлила внизу, в переплетении змеевидных улиц. Здесь теснились разновеликие дома с двускатными черепичными крышами, кричали рыночные зазывалы, дымились тележки торговцев уличной едой, а воздух в любое время года пах острыми шай-эрскими пряностями.

Ресторация, куда мы приехали, пряталась на тихой улице, в отдалении от Восточных ворот. В этом облюбованном студентами квартале, тесном и шумном, были едальные ряды, библиотечная площадь и недорогие торговые лавчонки. В них продавалось абсолютно все, начиная от готового платья и заканчивая мелкими артефактами, а потому было просто встретить знакомых.

– Это заведение закрыто для посторонних, – проговорил магистр, помогая мне выбраться из кареты. – Здесь нас не побеспокоят.

В дверях нас встретил распорядитель. Он поздоровался с Рэнсводом с большим пиететом и в обход непритязательного, на первый взгляд, обеденного зала провел нас на верхний этаж, в отдельный кабинет.

Как-то незаметно мне помогли избавиться от пальто и отодвинули тяжелый стул перед большим прямоугольным столом. Жестом фокусника распорядитель сдернул с пустых тарелок салфетки в тон скатерти изо льна и с любезной улыбкой объявил:

– Сегодня шеф-повар превзошел себя! У нас нежнейший ягненок с черносливом, первосортные говяжьи стейки, и к вечеру доставили ледяного окуня из Норсента. Подается на подушке из разваренной ячменной крупы и с лимонным муссом. Очень рекомендую.

Я проглотила слюну и упустила момент, в котором прошу принести мясо с кровью. За меня выбрал Рэнсвод:

– В таком случае девушке окуня, а мне стейк.

Он заказал мой ужин для себя. С другой стороны, кто платит, тот и заказывает еду, а я такая голодная, что уже без разницы: мясо, рыба или куриное крылышко.

– Вчера из королевского погреба доставили превосходное белое вино, – доложил распорядитель. – Прекрасно сочетается с рыбным блюдом.

Киар бросил на меня быстрый взгляд и покачал головой:

– Принесите графин с охлажденным яблочным соком.

– А вам? – невозмутимо уточнил он у Рэнсвода.

– На двоих, – с явным сожалением добавил тот.

Мама тоже считала, что в присутствии детей взрослые не должны пить алкоголь, и строго придерживалась этого правила, пока мы не сравнялись с нею ростом. Даже не знаю, радоваться или раздражаться, что магистр считал меня ребенком. Наверное, радоваться. Как там говорится в пословице? Даже черный колдун дитя не обидит? Вот! Очень на это рассчитываю.

– И ни в коем случае не добавляйте аскаром, – предупредил Рэнсвод. – Ни в напиток, ни в соусы. Проследите, пожалуйста, Джером.

Вполне логично. Тонизирующей ягодой подправляли недостаток магии, а у меня имелся большой переизбыток. Не дай божественный слепец второй раз за вечер оголять спину.

– Конечно, господин Рэнсвод, – согласился Джером и, внимательно выслушав просьбу о холодных закусках, удалился.

Когда за ним закрылась дверь, магистр заявил:

– София, от кофе вам тоже лучше пока воздержаться.

Ладно, алкоголь влиял на сознание, аскаром – на магические способности, но кофе-то чем ему не угодил? Замечательный напиток действовал исключительно на скорость моего преображения из утреннего зомби в живого человека, а не на магию.

– Что мне еще нельзя? – сухо поинтересовалась я. – Сладкое?

– Сладкое не только можно, но даже нужно, – вдруг улыбнулся он, словно собирался вытащить из кармана пиджака карамельный шарик на палочке и торжественно вручить обделенной дитятке.

Когда в кратчайший срок в обеденный кабинет внесли еду, Рэнсвод велел подавальщику:

– На десерт девушка будет теплое мороженое с шоколадным муссом. Как вы относитесь к шоколаду, София?

Ровнее только к его отсутствию. А что за нелепая штука – теплое мороженое? Если мне приспичит согреться в мороз, то лучше выпью горячее красное вино с апельсиновой цедрой и специями. Но точно не при Рэнсводе, иначе услышу тираду о вреде алкоголя на неокрепший детский организм.

– Нормально, – соврала я, постеснявшись высказать несогласие.

Мы пожелали друг другу приятного аппетита и принялись за еду. В упорном молчании. Наверное, тише было только на его лекциях – во время занятий не звенели, как сейчас, столовые приборы. От напряженной атмосферы, витающей над столом, рыба встала в горле комом. Протолкнуть ее не помогали ни лимонный мусс, ни яблочный сок.

Едва не подавившись очередным кусочком, я отказалась терзать себя едой, отложила вилку и выпалила практически на одном дыхании:

– Вам не о чем волноваться, господин магистр!

Он поднял на меня вопросительный взгляд.