Большой секрет

А дальше для меня начался калейдоскоп движений и эмоций. Было невероятно трудно играть роль пацана Валерки и не разглядывать этого молодого леопарда, теряя слюни на пол. То, как он двигался, четко и резко рассекал руками и ногами воздух, показывая приемы, сводило с ума. Привычный мир уже давно потерял свою опору и летел вниз, в пропасть. Саша сжал меня в жестком захвате крепкими руками, отчего пол под ногами поплыл куда-то вправо, заставляя отрабатывать уроки защиты, выворачиваться, бить ногами и руками. Его волосы упали на лоб, хотелось протянуть руку и откинуть их назад, потрогать их, пропустить словно шелк сквозь пальцы, но вместо этого, стиснув зубы, я махала руками, выкручивала, лупила, чувствуя своей спиной его стальную грудь.

Мне казалось, что я делала все неправильно, путала даже самые легкие движения и элементарные правила. В груди стало невероятно тесно, а в горле встал острый воздух. Что я делаю? Он снова сжал мои руки, несильно ударив сзади под колено, заставляя согнуть ноги, но удерживая, чтобы я не упала.

— Отбивайся, как учил, чего ты замерз? — крикнул прямо мне в ухо, отчего я вздрогнула и почувствовала, как защипало в глазах. В растерянности повисла в его руках, будто безвольная кукла и вновь почувствовала на ресницах влагу. Только бы не заплакать, только бы…

Блондин резко развернул меня лицом к себе и уставился странным взглядом на мое лицо.

— Ты что, плакать собрался?

Лучше бы он этого не говорил, даже если и хотелось, сдержала бы эти чертовы слезы, но теперь… Теперь я чувствую, как по щеке бежит слеза, затем вторая. Я сделала попытку отвернуться, но Орловский держал за плечо, настойчиво поворачивая к себе.

— Я больно ударил или что?

— Да нет, все нормально. — Я снова попыталась отвернуться, но в его стальных тисках это было невозможно. Он вообще знает, что такое личное пространство? Меня сейчас явно нужно оставить одну, по всем правилам хорошего тона. Но он уперто продолжает глазеть на мое заплаканное лицо, отчего мне хочется провалиться сквозь этот ринг, и землю, и еще дальше.

— Что случилось, можешь объяснить? Какого лешего ты тут сырость разводишь?

— Это… — упавшим голосом начала я, неуверенно взмахнув рукой, указывая на не пойми что. — Это все не мое. Я трачу время. И твое тоже. Я выгляжу жалким.

Орловский нахмурился.

— О чем ты? Ты впервые пробуешь. Или ты думал сразу как Джеки Чан будешь ногами махать?

— Мне это не нужно.

— Тебе это больше всех нужно!

— Да ты не понимаешь!

— Так объясни мне, что я не понимаю! Ходишь вокруг да около! — взорвался вдруг блондин, в ярости топая ногой.

— Где ты, и где я! — не выдержала я, тоже перейдя на крик. — Ты не понимаешь, как для меня важно не терять время попусту! Я сейчас должен зарабатывать деньги, чтобы помочь семье, а я стою тут как дохлый олень, потому что от меня все равно нет никакого толку! Но как это объяснить тебе, когда у тебя дома свой личный ринг, корт и джакузи!

— Но…

— Я выгляжу жалким, — перебила я его севшим голосом. — И все мои попытки помочь семье выглядят жалкими.

Я подняла руки и принялась вытирать глупые слезы, но потом вдруг случилось то, отчего мое сердце сорвалось в пятки: Орловский меня крепко обнял.

— Олень ты упрямый, а не дохлый, — пробормотал он мне в висок. — Все будет хорошо. У тебя не может быть иначе.

Рваный стук его сердца бил мне прямо в щеку, убаюкивая, ограждая от всех проблем. Хотелось так остаться на его груди, навсегда.

— Хочешь рассказать?

— Нет, — тут же ответила я.

— Так я и думал.

— Угу.

— Ну-ка улыбнись, — он вытянул руки и отлепил меня от себя, к моему огромному разочарованию.

Нахмурившись, я уставилась на него.

— Ну? — требовательно спросил он.

От нечего делать, я сделала попытку улыбнуться. Да, довольно искусственно получается, когда на самом деле у тебя похоронное настроение на душе.

— Лажа какая-то, улыбнись по-настоящему, — возмутился блондин. — Представь дядю Гарю в мамином розовом фламинго.

Я хмыкнула, не удержалась и заулыбалась во все тридцать два, толкая Орловского в бок локтем. Слезы высохли. Он вдруг дернулся и сделал два шага в сторону.

— Ты чего? — удивленно спросила я.

— Ничего, — он вдруг рассердился. Больно что ли локтем толкнула? — От тебя потом пасет.

Если бы от стыда можно было спрятаться как угодно, я бы как сдувшийся шарик летела бы уже до Луны. Черт, это унизительно. Я осторожно оттянула ворот футболки и понюхала, но кроме запаха дезодоранта, ничего не почувствовала. Издевается что ли?

— Валерка, чеши домой, бесит твоя рожа, — бросил блондин и начал вылезать с ринга.

Ничего себе! Я стояла и хлопала глазами, словно не веря. Потом все же заставила себя шевелиться. Вздернув нос, забрала свои вещи и пошла на выход.

— Я отвезу, — ровно сказал блондин, догоняя. Сам себе противоречит, как же он бесит!

— Задохнешься со мной в машине, — съязвила я, не останавливаясь. Он поморщился.

— Да пошутил я.

— А я нет, — сердито ответила я и хлопнула дверью.

Но не успела я выйти со двора, как он схватил меня за локоть.

— Сказал же, отвезу. — Он был злой как черт. Я ничего не понимала. Это я должна злиться, а не он.