Большой шеф Красной капеллы: Впервые в мире беседы с Леопольдом Треппером

О существовании голландской группы я знал, но контактов не имел. Одно время с ней контактировал только Венцель. В 38-м г. он налаживал у них подготовку радистов. Потом с ними в самое последнее время имел контакт Ефремов. Противник бросил обвинение, что Избуцкий (кличка Боб) был тем человеком, которого отправили в Голландию, и там он якобы способствовал арестам. Это, безусловно, ложь. В аресте голландской группы Боб совсем не участвовал, вел себя прекрасно. Из всех людей, которые оставались в Бельгии во второй половине 42-го г., Боб оставался единственным, кто мог в любое время наладить связь со мной или Гроссфогелем. Когда он был арестован, гестапо знало, что он мог установить такую связь. Его страшно избивали, но он держался хорошо.

В сентябре мы знали, что происходят события, объяснить которые было невозможно. Сравнивали то, что происходило в Бельгии, Голландии, Франции, доходили первые слухи о берлинской группе (тогда всякая связь Берлина на Бельгию прервалась). В одном из своих Донесений я сообщал, что в Бельгию прибыла зондеркоммандо по борьбе с нашей сетью. Командой руководил Гиринг. Мы знали, что они прибыли из Берлина, знал две фамилии. Не помню уж, по каким каналам мы получили эти сведения. Для нас было ясно, что Центр находится в страшнейшем заблуждении, что ни одно из наших предупреждений не убедило товарищей. Считали, что все в порядке, что Ефремов работает, Голландия работает, арестов не было, связи не нарушены. Дальше ситуация все усложнялась.

Известно, что радиоигра обычно длится неделю-две и обрывается. Здесь наоборот, чем дальше шел разгром нашей сети, тем более спокойные шифровки шли к нам. Иные ставили нас под удар. К примеру, указание, чтобы я встретился с Ефремовым. Мы уточнили, что он явился на встречу вместе с немцами. Сообщал и о том, что произошло со Шнайдер. Результата не было.

В Париже, кроме ареста Соколов, других арестов не происходило. Значит, мы видели, что Соколы держались. Но в сентябре один из инженеров организации «Тодт», имевший первоначально с нами отношения коммерческого характера... он пережил страшную психическую травму. Поехал на оккупированную часть Советского Союза и лично видел Бабий Яр. Когда вернулся, он встретился с Гроссфогелем, с которым он поддерживал хорошие дружеские связи. Это был инженер Кайнц^{71}. Через него мы узнали о подготовке войны против Советского Союза. Он как инженер раньше работал на фортификациях на советско-польской границе. В марте он был направлен на восток, и, когда вернулся, были первые его разговоры о том, что там видел, говорил, что приближается война.

Информация к нам шла, с одной стороны, по линии штаба армии. С другой стороны, по линии Абеца в германском посольстве, где работала секретарша невеста Максимовича. Информация поступала от группы высокопоставленных эсэсовцев, готовившихся к отъезду. Поступали из правительственных кругов Виши. К примеру, правительство Виши было обязано поставлять и оплачивать продовольствие для армии, расположенной во Франции. Раз в две недели или в месяц они получали сведения, чего и сколько нужно. Человек, который был главным инспектором в правительстве по контролю над этими поставками, был связан с Сопротивлением, и через его друзей мы узнавали все, что нам было нужно. Знали — возрастает или уменьшается число дивизий во Франции. Большое значение имели сборные данные через партийную связь, в которых участвовали сотни людей, к примеру, железнодорожники-машинисты. Они фиксировали все перевозки из Франции на восток.

Первое сообщение информировало Центр о том, что война начнется в мае. Потом сообщили о переносе на следующий месяц, уточнили о 22.06.

В сентябре 42-го г. мы видели, что в Париже вокруг нас что-то происходит. Началось с того, что Кайнц пришел к Гроссфогелю и сказал, что хочет иметь с ним разговор с глазу на глаз. Он сказал:

— Вы знаете, что я ваш друг. Хочу предупредить. Раскрыто, что вы еврей, есть подозрения и по другим делам. На всякий случай примите во внимание, что нарастает угроза, вам, директору и вообще фирме.

В шифровках сообщали, что ситуация ухудшается. Организация «Тодт» начала проявлять исключительную заинтересованность в отношениях с «Симэксом». Настаивали, чтобы Жильбер приехал к ним для деловых переговоров. Через Лихонину они искали возможность закупить якобы промышленные алмазы. (Жена военатташе царской России.) Она не знала, чем мы занимаемся, но она что-то предполагала. Она пришла и рассказала, какие задания получила от немцев. Настаивала оформить сделку на покупку промышленных алмазов только с моим участием. Для этого предложили Жильберу приехать в Берлин. Настораживало уже то, что я лично никогда не участвовал в оформлении коммерческих сделок. Директором был Корбен, в сентябре Гроссфогель уже в фирме не появлялся, а я был акционер, который бывал в фирме «Симэкс» раз в одну, две недели.