Большой шмон

В дальнем углу полутемного зала, в нише за полупрозрачной шторкой, за квадратным столиком сидели два джентльмена. Одному из них, седоватому статному красавцу мужчине в темно-сером с искрой костюме от Армани и шелковой рубашке апаш, На вид можно было дать лет шестьдесят. Другой — в строгой темной тройке, с желтым в крапинку галстуке — выглядел значительно моложе, но держался явно куда более скованно, чем его собеседник. Время от времени он поглядывал на часы — массивное золотое изделие торгового дома «Патек Филипп». Можно было решить, что он куда-то опаздывает, но на самом деле он просто любовался своим недавним приобретением, внушавшим ему сознание собственной значительности… Оба вели важную беседу и отвлекались лишь для того, чтобы дать возможность молчаливому официанту принести новое блюдо и убрать грязную посуду. Пока официант колдовал над столиком, собеседники с явным любопытством глядели на освещенную сцену. ·

Танцовщица как раз в этот самый момент грациозно выскользнула из тесного комбинезона и предложила публике полюбоваться своим обнаженным телом, на котором оставались лишь две узкие полоски ткани — на груди и внизу живота. Музыка зазвучала громче — стало понятно, что кульминация танца не заставит себя ждать. Кажется, и гул голосов в зале приутих.

— Хороша Маша, да не наша… А, что скажете, Александр Иванович? — усмехнулся обладатель роскошных часов, сверля взглядом гладкие, тугие полушария грудей, приподнятых и стянутых узенькой полоской бюстгальтера.

— Хоть и не наша, но я уверен, что с ней можно договориться… — цинично парировал Александр Иванович, блеснув золотым зубом. Он блестяще владел искусством поддержать разговор на любую тему: надо лишь уметь настраиваться на тон и словарный запас собеседника. — Интересно, Сергей Гурьевич, у нее Силиконовые или природные прелести?

— Определить можно только на ощупь! — хохотнул Тялин. — И только при непосредственном контакте. Кстати, о непосредственном контакте… — мгновенно посерьезнел он. — Вам удалось установить местонахождение нашего донора?

Виноградов весь вечер ждал этого сакраментального вопроса. Договорившись вчера с Тялиным обсудить последние новости, он специально предложил поговорить вдали от незримых ушей кремлевской службы охраны, на нейтральной территории какого-нибудь публичного места, не посещаемого чиновным людом. Выбрали ночной клуб «Белый ястреб» в Выхино — заведение низкого пошиба, в пролетарском спальном районе, разместившемся в перестроенном здании бывшего кинотеатра.

Прошло уже несколько недель с того момента, как Тялин посвятил Виноградова в свой план создания тайного фонда предвыборной кампании «дружественных» кандидатов в депутаты, львиную долю которого — то есть фонда — должна была составить дотация от Варяга, обещанная им за свое освобождение из лихтенштейнской тюрьмы, о чем позаботился отставной генерал Неустроев. Правда, руководитель кремлевской администрации Анатолий Викторович Мартынов рассчитывал, что два с половиной миллиарда варяговских отступных могут быть пущены на финансирование крупного ядерного комплекса на Северном Урале… Но после покушения на Мартынова у здания Торгово-промышленной палаты, когда доверие влиятельнейшего чиновника к Варягу сильно пошатнулось, у Тялина возникла совсем другая задумка. О чем он и не преминул намекнуть Виноградову.

Но это случилось позавчера, уже после памятной встречи Александра Ивановича с Владиславом Игнатовым в издательстве «АСТИ-пресс». Знакомство и краткий разговор со смотрящим России произвел на Виноградова неизгладимое впечатление. Обладая недюжинным талантом психолога, Александр Иванович сразу распознал, что за незаурядный человек пришел к нему на аудиенцию. Варяг оказался совсем не таким, каким он себе его рисовал в воображении: четырежды судимый вор в законе вовсе не походил на уголовников и бандитов, фигурирующих в российских теле- и кинобоевиках. Главное, Виноградов почувствовал в Варяге человека достойного, обладающего четкими и непоколебимыми понятиями о чести и достоинстве, человека, знающего цену своему слову, не способного предать и обмануть, человека, который уж коли что обещает — выполнит, пусть даже ценой своего здоровья, а то и самой жизни.

«Гвозди бы делать из этих людей…», мысленно процитировал Виноградов, когда за Варягом, облаченным в маскарадный костюм сгорбленного старика, закрылась дверь. С такими «людьми-гвоздями» Виноградов имел дело за границей, когда в конце восьмидесятых судьба забросила его в Германию спасать от разворовывания «деньги КПСС» — миллионы долларов партийного бюджета, вложенных в западноевропейские банки, страховые конторы, автомобильные салоны, игорные дома и футбольные клубы. Этим «лю-дям-гвоздям», секретным советским агентам старой закалки, завербованным в мохнатые сороковые годы немцам, австрийцам и англичанам, Виноградов научился доверять без опаски, зная, что они скорее сломаются, чем согнутся под ударами судьбы. Варяг был из таких же, из той же породы… Только жизненный путь и школа у него были иными…