Большой шухер

замаскированном виде посторонним глазам. Сэнсей спросил как-то раз, почему «источник» сам ходит на встречи, а не обзаведется связным? На это агент ответил, что он не может доверить связному то, что надо передать устно. Кроме того, связной — отличный объект для слежки. Даже сложная цепочка не знающих друг друга связных с несколькими транзитными «почтовыми ящиками», в которые одни кладут информацию, а другие вынимают, может быть отсмотрена, «ящики» вычислены и засвечены, информация снята и проконтролирована. А по ее содержанию ничего не стоит добраться до «источника». Наконец, среди связных может оказаться перевербованный («Батьков казачок, а выходит — засланный!» — как говорилось в «Неуловимых мстителях»). Шифровки при современном развитии компьютерной техники — сущая дребедень, расколоть их сумеют за день, а то и раньше. Конечно, прямой контакт — дело рискованное, тем более что Сэнсей, в общем и целом, — дилетант, а потому может чего не углядеть, но связываться через посредников куда опаснее. Кроме того, у ментов и чекистов с годами появляются опыт и привычка к шаблонам, понятия о неких правилах игры, которые вошли в классику и не подлежат вроде бы нарушению. Когда же эти привычные правила, известные многим поколениям, начинают нарушаться, то мозгов на «перестройку мышления» у большинства профессионалов не хватает.

…До заветной полянки Сэнсей дошел без приключений. Агент был уже здесь, хотя в тот момент, когда Сэнсей оказался на травянистом пятачке площадью примерно в его кабинет, площадка была пуста. Должно быть, «источник» ожидал где-то в кустиках и вышел после того, как убедился, что за Сэнсеем никого нет.

— Привет, — сказал он. — Точно пришел, молодец.

— Как учили, — пожал плечами Сэнсей.

Надо заметить, что время встречи зависело от двух факторов: от времени разговора с «кисанькой» и содержания последней фразы, произносимой перед словами «чао-о!», «пока!» или «до свидания!».

Сегодня «телефонная незнакомка» заявила: «Жду, как обычно. Чао-о!» Из этого следовало, что Сэнсей должен появиться на полянке ровно через час после завершения разговора. На сей раз разговор кончился в 13.40, и соответственно «источник» ожидал его на полянке около 14.40. Если бы абонентка сказала не «как Обычно», а «как всегда», то надо было приходить через четыре часа после окончания разговора. Но «кисанька» могла произнести и «Жду срочно! Чао-о!», и это означало, что встреча должна состояться ровно через неделю. Точное время определялось по количеству «целых часов» на момент окончания разговора. То есть если разговор заканчивался в 14.59, допустим, в среду, значит, встреча должна была состояться в следующую среду, ровно в 14.00. Если разговор оканчивался в 15.01, то рандеву происходило в среду, но на час позже. Конечно, из-за минутного расхождения между наручными часами могли произойти неувязочки, а потому звонки «кисаньки» происходили, как правило, в середине часа — 12.30, 13.30, 14.30 и т.д.

— Времени не много, — сказал «источник», — могу тебя порадовать: почти две трети всего криминального сообщества полагают, что Ворона приложили под твоим чутким руководством.

— Я об этом только что говорил с Портновской. Баба в панике. Не давать же мне в «Губернских вестях» опровержение: «Дамы и господа! Настоящим заявляю, что не имел ни малейшего отношения к злодейскому убийству господина Гнездилова». Поверят, думаешь?

— Как ни странно, — в голосе «источника» прозвучала ирония, — есть люди, которым бы очень понравилось, если б именно ты убрал Ворона.

— Тем, которые хотели бы закрыть «Куропатку»? — хмыкнул Сэнсей.

— Не только. Есть в Москве контора, которая сильно хотела бы с тобой подружиться. И Ворон ей был, прямо скажем, поперек горла.

— А прежние, с кем Ворон корешился, мной не озаботятся?

— Уже озаботились. Только что начальнику областного УВД Теплову пришли указания разобраться с тобой силами здешнего СОБРа и оперативных групп центрального подчинения, которые прибудут завтра в шесть утра. Точное время начала операции пока неизвестно, но можно догадаться, что без москвичей не начнут. Думаю, минимум одна из групп центрального подчинения будет на самом деле представлять интересы некоего Антона Соловьева, вполне легального и очень крупного бизнесмена, который контролировал всю систему Ворона. Между прочим, ты должен помнить его сына.

— Ваню? Дезертира этого? Который все рвался в Чечне воевать? Конечно, блин, отлично помню! Их тут с друганом очень хорошо запомнили. Вначале, когда только прибежали, совсем салажней казались. А потом, когда с ними инструктор Вика позанималась, которую Фрол откуда-то выписал, оборзели. Меня, Федю и еще четверых нехилых бойцов вдвоем отметелили. Но это еще ладно, тренировка вроде бы была. Так они потом Фролу морду начистили уже всерьез. Они такие покладистые были, а он им какое-то замечание сделал, даже без мата, они ему — бултых по роже! Фрол за пистолет схватился — пострелял бы, наверно, если бы они его раньше не убили. А потом, представляешь…