Большой Сочи: история Кавказа

Перед нами, в хрустальном мареве, раскинулась, застывшая в вековом покое, белоснежная цепь Кавказского хребта; за нами – одетая в буйные травы и густолиственные леса – Машук. Немного дальше – раздвинул небо своими пятью скалистыми вершинами – Бештау.

Говорят, не всегда тут были горы, – слышу я рассказ Бетала. – В незапамятные времена здесь была везде равнина. Была безбрежная плодоносная степь. В этой степи, между Каспием и Черным морем, обитало могучее племя богатырей – нартов (Нарты – легендарные богатыри огромного роста и необъятной силы. Сказания о нартах сохранились почти у всех горских племен Кавказа). Посеребренный сединами, но с пламенным сердцем юноши, – старый Эльбрус был главой племени.

И был у Эльбруса сын, красавец-джигит Бештау. Со всем пылом первой страсти любил юный нарт темноглазую прекрасную девушку – Машук. А сердце Машук жарче солнца пылало любовью к Бештау.

И вот, между двумя пламенеющими сердцами встал старик Эльбрус. У него, старого неукротимого барса, у самого загорелось сердце поздней страстью к Машук. Ценой гибели сына, решил старый жениться на ней.

Послал он юношу на борьбу с соседними племенами, и в случае победы обещал ему в награду руку девушки. Надеялся Эльбрус, что погибнет сын его в битве с врагами.

Ушел Бештау в поход, а вероломный старик в его отсутствие насильно овладел девушкой и женился на ней.

Но не погиб юный нарт Бештау. Победив врагов, увенчанный боевой славой, вернулся он к отчему дому. И узнал все. Огнем великого гнева загорелось сердце. Жаждой кровавой мести закипела душа.

Восстал Бештау против отца. Все племя великанов-нартов раскололось на два лагеря. Вспыхнула великая битва. И в этой битве острая шашка сына нашла седую голову отца: разрубил Бештау своему вероломному отцу голову надвое.

Но собрал старик Эльбрус последние силы, схватил сына за пояс, разрубил его на пять частей и останки его швырнул далеко в степь.

Увидела Машук гибель своего любимого, бросилась к его бездыханному телу, но не добежала, обессиленная страшным горем. Перешагнув Подкумок, упала она с разорвавшимся сердцем, простирая руки к изрубленному, уже мертвому, Бештау.

Кровавая же битва молодежи и стариков продолжалась с удесятеренной силой. Земля дрожала и бурлило море от жестокой сечи великанов.

Такой ужасной резни не выдержала мать-природа. Могучие подземные удары потрясли землю: великое произошло тогда землетрясение. Окаменело богатырское племя. Там, где бились старики, от Каспия до Черного моря, встала снежная горная цепь, увенчанная седоглавым Эльбрусом, до сих пор сохранившим на голове след удара сыновней руки. Там же, где билась молодежь, на север от Эльбруса, образовалась цепь меньших, увенчанных зеленокудрыми лесами гор. Среди них – разрубленный на пять частей Бештау и упавшая ниц красавица Машук…

Пойдем, покажу я тебе сердце Машук, – молвил мой собеседник. И повел меня через обгрызенные веками камни Горячей горы, мимо весело взбежавших на скалистые склоны санаторий и дач курортного городка.

Мы пришли к Провалу. Тесным и мглистым проходом, под нависшей громадой горы, добрались до голубого подземного озера, целебные средства которого знали и знают миллионы людей.

– Вот, – молвил Бетал, – кровь сердца – Машук, разорвавшегося от любви и ужаса. Невинно погибла Машук. Я у невинно погибших кровь превращается в голубую, чистую воду. Неугасимо пламенна была любовь Машук, и даже у мертвой, окаменевшей, не остыла до сих пор кровь. Горячими ключами выбивается она у подножья горы. Кровью сердца своего исцеляет Машук людей, которые едут сюда и с востока и с запада, и с юга, и из полуночных снежных стран…

Когда возвращались мы с Провала, мимо заботливо одетых камнем бюветов, сберегающих многочисленные пятигорские источники, услышал я от Бетала древнее сказание об охотнике Машуко.

– Там, где раскинулась сейчас Горячеводская станица, – в древние времена стоял аул Кардана Гятежева. Стадо Кардана паслось на зеленых склонах Ма-шука.

И вот, видит однажды Кардан: недалеко от его стада, на выступе скалы, улыбаясь и протягивая рученьки к солнцу, лежит младенец. Сияющий и улыбчивый, как само солнце.

Подошел Кардан к розовощекому, голубоглазому ребенку и хотел взять его на руки. Но лишь только прикоснулся он к нему, опалил себе руки, усы и папаху. Горячее расплавленной меди было розовое крепкое тело дитяти. Ибо не от женщины родился он, а родила его сама мать – природа, оплодотворенная солнцем.

Храбр был Кардан, не растерялся. Обжигаясь, накинул он бурку на чудесного младенца, приподнял его. И оторванный человеческой рукой от материнского лона земли, утратил младенец свой солнцерожденный жар. Этот жар вошел в землю и оттуда забили горячие источники.

Назвал Гятежев найденного на скале ребенка – Машуко.