Большой свет

Погода сделалась хуже... Мать ее слегла в постель. Долго ходила она за ней, долго подавала она ей лекарства и не спала ночей у ее изголовья... Зима наступила; такой ужасной зимы она не видывала... Мать подозвала ее к себе, положила ей на голову исхудалую руку, благословила и начала дышать тяжело. Потом занавесили в комнате зеркало, поставили среди комнаты стол, на стол положили ее заснувшую мать, бездвижную и холодную. Пришел священник в черной рясе. Положили мертвую в гроб, унесли ее и положили в землю, и в сером домике осталась девочка одна-одинехонька с нянькой Савишной, которая повязала голову черным платком и каждый день ходила с девочкой в церковь молиться и плакать над свежей могилой.

При этой мысли Наденька взглянула с невыразимым чувством детской любви на старую няньку.

- Ты меня не оставила, няня! - сказала она. - Ты приехала со мною в Петербург, когда сестра меня к себе вытребовала. Ты не хотела со мной расстаться!

- Что ты, что ты, сударыня?.. грех какой! Покойница меня даром, что ли, жаловала? Что я, неблагодарная разве какая? Нет, как мне подчас и ни приходится скорбно, а все-таки от тебя, мое красное солнышко, ни на шаг не отстану.

"И на что променяла я свою прежнюю жизнь! - думала Наденька. - На душную комнату, где окошки зайавешены, где нет мне простора. Едва летом, на даче, могу подышать свободно и весело, да и тут мешает мне теперь madame Pointue: все ходит за мной и говорит:

"Держитесь прямо. Не смейтесь. Не говорите громко. Не ходите скоро. Не ходите тихо. Опускайте глаза..." Да к чему это?.. Хоть бы поскорей быть совсем большой!

Когда я буду большая, - сестра мне говорила, - я с ней буду ездить в большой свет. Там должно быть очень весело: уж, верно, весело, потому что сестра каждый день туда ездит. Буду я в театре, буду на балах, буду танцевать с военными кавалерами. А хотела бы я знать, о чем говорят они, когда танцуют?.. Верно, все о любопытном..."

- Няня, дома сестра?

- Кажись дома, сударыня. В колокольчик ударяли:

ничто, видно, гость какой наверху.

Наденьке запрещено было ходить к сестре, когда были гости, но ей так на одном месте соскучилось!.. Madame Pointue не было дома. Лицо ее развеселилось, и, легкая, как птичка, она выпорхнула из комнаты.

Графиня сидела на диване у мраморного камина, уставленного бронзами. Кругом ее, на столиках, на этажерках разбросаны все роскошные безделки моды: старый саксонский фарфор, малахиты, веера, дантановские бюсты, кипсеки и целая куча воспоминаний о Карлсбаде, о Вене, о Париже, в виде альбомов, граненых стаканов, китайцев и чернильниц без чернил.

Комната вообще отделана с великолепием. В окна вставлены настоящие стекла средних веков с изображениями из католических легенд и рыцарской жизни; роскошные обои покрыты картинами знаменитых художников; на мягком ковре разбросаны в разных направлениях гениальные творения Гамбса; наконец, на письменном столике, украшенном письменными излишествами венского мастера, разбросано несколько французских романов и, прошу заметить, единая русская книга, весьма удивленная тем, что находится впервые в столь блестящих чертогах.

Против дивана, на котором небрежно наклонилась графиня, на маленькой кушетке в виде буквы S, полусидел, полулежал Щетинин, в сюртуке, и занимался с графиней светской болтовней...

- Что нового?

- Да говорят, С. к празднику будет камергером. До сих пор многие двери были для него заперты: авось ключ их откроет.

- Еще что?

- Свадьба в городе. Княжна Б*** решается выйти за своего постоянного обожателя.

- Да она терпеть его не может и два года смеется над ним!

- Это ничего не значит. Он получил наследство, а княжна обогатилась годами. Вчера была помолвка, а нынче она так страстно влюблена, что не надивятся.

- Бедная княжна! Впрочем, свадьба во всех отношениях приличная.

- Поговаривают еще о другой свадьбе, - продолжал Щетинин, - говорят, что два миллиона приданого выходят за приятеля моего, князя Чудина.

Графиня злобно взглянула на Щетинина, а потом улыбнулась.

- Неправда. Это пустые толки. Он и не думает о том:

- Кстати, - сказал Щетинин, - поздравляю вас с новой победой.

- Кто такой?

- Приятель мой, Леонин, который, кажется, с ума сходит... Вы помните, тот самый армейский, к нам прикомандированный, о котором вы намедни спрашивали с таким любопытством. Он не дает мне покоя, все упрашивает, чтоб я его втолкнул в свет и в знать. Коломенская страсть забыта, TL при вашем имени он смущается и краснеет, как школьник.

"Леонин... - говорила про себя графиня. - Леонин.

Так это точно он... внук Свербиной..."

Она вынула из черного ларчика несколько писем старинного и вовсе не щегольского почерка и, разбирая их, вздохнула глубоко.

- Что это за нежная переписка? - спросил Щетинин. - Неосторожно такие вещи читать при свидетелях.

- Это письма покойной матушки, - отвечала печально графиня, - это последняя ее воля.

Щетинин опустил голову и замолчал, но светская его веселость вскоре опять взяла верх.

- Что же прикажете мне делать с Леониным? - спросил он.