Большой террор. Книга II

Однако в суд попадала только небольшая часть дел. В статье 8 Исправительно-трудового кодекса говорится, что «лица, приговоренные к заключению в исправительно-трудовые лагеря, направляются туда а) по приговору суда; б) по постановлению административного органа». Под последним обычно имелось в виду Особое совещание НКВД, созданное постановлениями от 10 июля и 5 ноября 1934 года. Один заключенный, отсидевший 6 лет в двух лагерях и нескольких тюрьмах, подсчитал, что приблизительно 90 % политических заключенных были приговорены Особым совещанием.[199]

Оно состояло из заместителя Наркома внутренних дел, уполномоченного НКВД в РСФСР, начальника Главного управления милиции и Наркома внутренних дел той союзной республики, на территории которой «совершенно преступление». На заседаниях должен был также присутствовать Генеральный прокурор СССР или его заместитель.[200] Особое совещание, судя по всему, выносило сотни приговоров ежедневно.

В начале его приговоры не должны были превышать 5-летнего срока, но вскоре это ограничение было либо отменено, либо забыто. Упоминаются сроки в 8 и даже 10 лет.[201] Но если заключенных, приговоренных судом, часто выпускали на свободу по отбытии срока, приговоренные «ОСО» автоматически получали дополнительный срок. Оформлением документации занималась Москва, и затем местный представитель Особого отдела НКВД зачитывал приговор прямо в лагере.

С августа 1937 года в провинции стали действовать так называемые «тройки». Это был внесудебный орган, чьи функции напоминали деятельность чрезвычайных трибуналов во время гражданской войны. Тройка состояла из первого секретаря местного партийного комитета, представителя НКВД и прокурора. В отличие от ОСО, у нее были полномочия выносить смертный приговор. Тройки действовали целиком по своему усмотрению — даже без формальных ссылок на Уголовный кодекс.

На рассмотрение Особого совещания обычно выносились дела, «по которым не было собрано доказательств, достаточных для предания обвиняемого суду».[202]

Кроме того, «дела рассматривались заочно. Следовательно, лицо, привлекавшееся к ответственности, было лишено возможности защищаться от обвинения. Этим нарушались не только права и законные интересы обвиняемого и других участников процесса, но и создавались условия для преднамеренного вынесения необоснованных приговоров с жестокими мерами наказания».[203]

Хотя суды и истолковывали статьи Уголовного кодекса весьма свободно, Особое совещание в большинстве случаев считало и таксе истолкование чересчур ограниченным.

Статья 58 обычно служила «основой». В дальнейшем обвиняемые распределялись по следующим категориям:

КРТД — контрреволюционная троцкистская деятельность — обычный приговор 5-10 лет.

КРД — контрреволюционная деятельность — обычный приговор 5 лет и более.

КРА — контрреволюционная агитация — обычный приговор 5 лет и более.

ЧСИР — член семьи изменника родины — обычный приговор 5–8 лет.

ПШ — подозрение в шпионаже — обычный приговор 8 лет.

Последний случай является уникальным в мировой истории права.

Существовали еще две категории, к которым заключенный мог быть причислен лично прокурором. В этом случае дело даже не рассматривалось Особым совещанием, и заключенного сразу направляли в лагерь:

СОЭ — социально опасный элемент — обычный приговор 5 лет.

СВЭ — социально вредный элемент — обычный приговор 5 лет.[204]

Право налагать наказание, когда состав преступления фактически отсутствует, изложено в статье 22 «Основ уголовного законодательства»:

«Наказание в форме ссылки может быть наложено постановлением прокурора в отношении лиц, признанных социально опасными, без возбуждения против этих лиц уголовного дела по обвинению в совершении конкретного преступления или проступка. Наказание может быть наложено в тех случаях, когда эти лица были оправданы судом и признаны невиновными в совершении конкретного преступления».[205]

В начале 1937 года подсудимые отделывались довольно легкими приговорами. Вот типичный случай КРТД: арест электрика, который раньше лично знал нескольких троцкистов и в чьей квартире во время ареста было обнаружено первое издание «Истории гражданской войны» (в нем, конечно, были факты, свидетельствующие о важной роли Троцкого в тот период). Срок — 3 года.[206] Другой подсудимый, бывший троцкист, получил более длительный срок за то, что 1 декабря 1934 года приехал из Москвы в Ленинград.[207] Человек, у которого нашли стихотворение о Лионе Фейхтвангере и Андре Жиде, также получил три года — КРА.[208] Профессор астрономии, который противился браку своей дочери с работником НКВД, получил пять лет — КРА.[209] Типичный случай категории ПШ — профессор, который в 1915 году был захвачен в плен в Австрии. Это было его единственным преступлением.[210]