Большой вальс

Антония не переставала удивляться восточным чудесам, появляющимся на каждом шагу абсолютно загадочным образом, как в сказке "Аленький цветочек". Она приняла омовение в мраморной купальне, обнаружив весь набор необходимых купальных принадлежностей, а также красиво сложенный хитон тончайшего шелка бирюзового цвета. Облачившись, Антония тут же попала на террасу, где ждал за накрытым столом также сменивший свой европейский костюм на белое покрывало Бейлим. С его мокрых завитков падали капли, а взгляд под тяжелыми от воды ресницами проказливо блестел - принц ждал, какое впечатление на гостью произведут расставленные на голубой скатерти блюда. Здесь были самые тонкие деликатесы, полагающиеся к празднику и даже французское шампанское в ведерке со льдом. Бейлим сам удивился таким роскошествам, он быстро смекнул, что обязан чудесами этого дня Амиру. Он уже давно заметил, что равнодушный к прекрасному полу советник, предпочитает все же окружать женщин роскошью ( пусть даже попадающих в орбиту его внимания в ранге гостей), а высшим знаком его симпатии к даме являлся бирюзовый цвет. Огромные букеты гортензий этого морского цвета, украшавшие террасу, одежда Антонии и положенный возле её прибора бирюзовый амулет на кожаном шнурке, свидетельствовали о причастности Амира.

- Потрясающе! Я начинаю с благодарностью думать о любезно скончавшемся министре. Мне нравится терпеть лишения скиталицы, разделяя беды государственного мужа, вынужденного пребывать в убежище, - вздохнула Тони. Только сдается мне, что я далеко не первая спутница Его высочества, попадающая сюда в столь пикантной ситуации.

Бейлим даже вскочил, не находя слов от негодования. Он оторопело смотрел на Тони, словно она обвинила его в государственном преступлении.

- Клянусь! Клянусь этой землей и своей кровью! Ты - первая женщина, которая попала в мой дом! - В осанке принца, положившего кисть на эфес кинжала, в гордом взмахе подбородка и его клятвах было столько театрального, что Атония рассеялась:

- Я чувствую себя на сцене. Опера Моцарта "Похищение в серале". А ты, случайно не поешь?

- Антония, сейчас же поклянитесь, что верите мне, - упрямо держал жанр трагедии принц.

- Не слишком ли торжественно для такого чудесного утра, этих голубых цветов? Милый мой мальчик, вам бы держать меня за руку, смотреть в лаза и шептать что-то лирическое, а не хвататься за кинжал. Да и шампанское пора открыть...

- Ты веришь мне?

- Если бы не верила, давно сбежала бы из ваших райских садов. Довольно об этом. Что там за розовые кусочки виднеются из под овощных букетов на серебряном блюде?

- Форель. Королевская форель из наших прудов. А ещё здесь целое ассорти морских деликатесов - и омар и, кажется, трепанги...

- То, что надо после всех этих потрясений. Надеюсь, моего шофера уже разгримировали, - вскользь сказала Тони, но заметив сверкнувшие глаза принца, решила эту тему оставить. Ну, что же, раз ему угодно, она охотно поддержит игру, оставаясь "пленницей" в уединенном заточении и "не заметит" стараний невидимых поваров, горничных и, конечно, охраны.

Они весело позавтракали на террасе, наблюдая сквозь кружево резного камня, как постепенно выцветает на солнце синева морской глади и короче становятся тени.

За пиршеством последовала прогулка по саду, представляющему экзотическое смешение флоры со всех континентов. У толстого ствола старой пальмы, вознесшей шатер пышных листьев на высоту десятиэтажного дома, принц остановился и деловито потрогал плотную серую кожу. Затем, демонстрируя меткость, стал метать кинжалы, вонзая клинки в плотную древесину. Вытащив лезвия, принц обломил сочный мясистый побег низкорослого кактуса и смазал им исколотую кожу пальмы.

- А теперь - смотри! - Сок темнел, становясь лиловым, а затем пурпурно-красным. На сером гладком стволе проступило алое "А. Б," - Это теперь навсегда, так же, как в моем сердце. И ни одной лишней ранки

"Совсем неплохо для такого юнца, - подумала Антония. - Впрочем, восточные мальчики быстро становятся мужчинами, но не торопятся превратиться в стариков".

Антония поблагодарила судьбу за неожиданную перестрелку - подлинную или подстроенную, предоставившую ей возможность довести свою миссию до конца. Только вот теперь появилась и некая другая тема... Этот затянувшийся тет-а-тет, эта разгорающаяся влюбленность принца...

Отправляясь в путешествие, Тони не задумывалась о возможностях романа. Ей было совсем не до того - гнев на Феликса, казалось, распространялся на всех представителей мужского пола. И с Бейлимом она связалась не ради интима. Мысль о кознях Динстлера не давала Антонии покоя. Но теперь ситуация, сложившаяся в её пользу, обязывала поддержать роль возлюбленной.