Болтик

Максим жалел живые растения, но репейник-то был сухой. Самый подходящий, чтобы испробовать саблю. Максим красиво развернулся и рубанул. Ж-жих! Но толстые стебли оказались словно из проволоки сплетенные. Верхушки только вздрагивали, а не падали. Рраз, раз! Острые края щепки уже затупились, а упрямый репейник стоял, будто смеялся...толстые стебли оказались словно из проволоки сплетенные. Верхушки только вздрагивали, а не падали. Р-раз, раз! Острые края щепки уже затупились, а упрямый репейник стоял, будто смеялся…

– Чего тут расхулиганился? А ну иди отсюдова!

Это над забором появилась женская голова. Наверно, хозяйки огорода. Максим увидел тюрбан волос, обмотанный розовой косынкой, мелкие сережки и злющие глаза. Сначала он вздрогнул, а потом удивился:

– Разве я хулиганю? Я играю.

– "Играю"! Ишь размахался!

Максим пожал плечами.

– Вам разве жалко? Я старый репейник рублю.

– Домой иди и руби что хочешь!

"Дура какая-то", – подумал Максим, но вежливо сказал:

– Это же не ваш репейник. Он на улице растет.

Тетенька в розовой косынке несколько секунд хлопала губами и набирала воздух. Потом взорвалась:

– Ишь!.. "Не ваш"!.. Еще культурный на вид, а какой! Как со старшими… Сейчас собаку отцеплю!

Максим не испугался собаки. Но зачем связываться? Он пошел. Он даже не очень расстроился, а просто думал, какие разные встречаются люди…

Щепка стала зазубренной и теперь не годилась для оружия. Но все-таки было жаль ее – ведь она только что служила саблей.

В конце переулка, где уже виднелась улица Титова и мелькали желто-красные троллейбусы. Максим заметил синюю лужу. Наверное, она осталась от ночного дождика. Вот и хорошо! Пусть щепка станет корабли– ком. На краю тротуара Максим подобрал пустой спичечный коробок. Щепка – это корпус корабля, коробок – штурманская рубка. Счастливого плавания!

От парохода углом разбежались волны, и он ушел к другому берегу. Но Максим на тот берег не спешил. Он сидел на корточках и смотрел в перевернутое небо. Там, далеко внизу, в темно-синем воздухе плыло светлое растрепанное облако. А на краю неба отражался сам Максим. Все такой же ладный и симпатичный – с белым треугольником рубашки в вырезе жилета, с крылышками на пилотке, с алой звездочкой над кармашком.

Звездочку Максим носит последние деньки. Послезавтра на дружинном сборе его примут в пионеры. Многих в классе уже приняли, но Максиму старшая вожатая Римма Васильевна в тот раз сказала:

– Ты, Рыбкин, человек пока новый. Прояви себя в коллективе, а в мае решим.

Максим тогда расстроился: как себя проявлять, он не знал. Но, видно, как-то проявил, потому что сейчас решили принять. Наверно, уж менять решение не станут. Особенно если увидят, как он поет по телевизору…

Максимкины мысли прервала сирена. В переулок на полном ходу свернула "скорая помощь". Жизнь устроена сложно: у кого-то праздник, а у кого-то беда. Максим отскочил от лужи, чтобы не забрызгало. Проводил машину глазами. В кабине рядом с шофером сидела женщина в белом халате и белой шапочке – такой же, как у школьного врача Светланы Сергеевны. Той самой, которая делает ребятам прививки.

Вспомнил Максим Светлану Сергеевну, и тут же его стало грызть беспокойство. Потому что перед весенними каникулами, на уроке чтения, когда настал тот жуткий момент и учительница Софья Иосифовна сказала, что теперь в кабинет врача пойдут Иванов, Стременко и Рыбкин, Максим не выдержал. Он встал и удивительно спокойным голосом сообщил:

– А мне совсем недавно укол делали. В старой школе. Если снова, то, наверно, это вредно.

– Да? – подозрительно сказала Софья Иосифовна. – Тогда об этом должна быть запись в медицинской карте.

– Не знаю. Но мне точно делали. Я еще на другой день в школу не ходил, потому что температура была и болело.

Максим врал с холодным отчаянием человека, над которым висит смертельная опасность. Не было в нем тогда ничего сильнее страха.

Максим боялся в жизни многого. Хулиганов вроде Транзи. Оставаться в пустой квартире поздно вечером. Грозы, когда грохает над самой головой… Но страх перед уколами был особенный.

Всего два раза делали Максиму прививки – в первом и во втором классе. А страх был постоянный. Потому что кто знает, когда следующий раз? Конечно, Максим не всегда помнил о страхе. Но, собираясь в школу, он обязательно думал: "А вдруг сегодня?" И когда видел вдруг, что в школьном вестибюле мелькает белый халат, сразу начинал мучиться: не готовятся ли? И если посреди урока в тихом коридоре начинали стучать каблучки, он вздрагивал. Сразу представлялась медсестра или врач. Она приближалась (стук-стук-стук) неотвратимо, и в руке ее покачивалась блестящая круглая коробка, а внутри коробки-шприцы. Они похожи на громадных комаров с прозрачными брюшками и беспощадными жалами. Когда нажимают на поршень, из жала бьет удивительно тонкая струйка, а потом на кончике иглы повисает капля. А затем… "Ну, голубчик, повернись, не бойся…" Ага, не бойся !